Глава 37. «Богомольный» ИТЛ

…заклинаю тебя сохранить сие без предубеждения, ничего не делая по пристрастию.

Моим намерением было, закончить описание своего видения прошлого, арестом 25‑ого декабря 61‑ого, послужившим началом новой, дотоле неведомой мне жизни. Но уступил настоятельной просьбе, так как увидел возможность предложить любознательным рассуждения, могущие помочь сориентироваться и избежать повторения наших ошибок.

Только не подумайте, что все мы, видевшие и «осязавшие своими руками», есть беспристрастные свидетели, неспособные рассказывать «хитро сплетенные басни». Нет, а как услышал от Прокофьева: «Одни делают историю, а другие пишут истории». И подкрепляют их историческими фактами — я бы добавил — которые в зависимости от «настроя историка», представляются им в соответствующем свете. Так что истории пишут и «независимые» дееписатели, и прямо преследующие определенную цель; и события прошлого можно рассматривать с разных позиций — с научно-исторической, и как смотрится «очами веры» или, наконец, как видит обыватель-зомби. И каждый прав по своему. А «объективной истории» нет, не было и быть не может! Поэтому, определитесь, какую «историю» Вы хотели бы услышать.

1.   С приходом Хрущева к власти, началось «развенчивание культа личности», что дало толчок переменам во многих сферах жизни советского общества. Тепло «Хрущевской оттепели» не обошло стороной и пресловутый ГУЛАГ; министерства ведающие безопасностью страны (ЧК, ГПУ, НКВД, МВД) канули в Лету, а вместо них было создано КГБ с его 5‑ю Отделами, в вопросах законности подчиняющегося Прокуратуре СССР. Таким образом, КГБ — прямой наследник печально известных «чекистов», но по культуре обращения с подследственными, решительным отказом от физических мер воздействия и пр., КГБ превосходило лучшие образцы соответствующих Западных спецслужб.

Разуйте глаза и посмотрите, как сегодня обращаются с т.н. «подозреваемыми в терроризме» — думаю, и в период ежовщины до подобного произвола и изуверства не доходили. Это говорю я, который с 1961 года находился в непосредственном ведении КГБ и полных 6 м‑ев был у них под следствием; срок отбывал в т.н. «политических» лагерях Мордовии, в том числе, «богомольном»; и КГБ не оставляло меня «без присмотра», как «трудновоспитуемого», до самого «развала» СССР.

А теперь, когда внешне никто ни к чему не принуждает верующих, самое время переосмыслить наши прежние утверждения о невиновности пред законом, и что мы не представляли никакой опасности для Советской власти и что судили нас исключительно за веру в Бога… Нет, уже не КГБ, а мы — МЫ написали черным по белому, что «атеизм пал, как пали стены Иерихонские по молитвам смиренного раба Божия Г. Крючкова и стойкости нашей» (из некролога — «Б.Л.» №4–5, 2007 г.).

А кому не известно, что в СССР не было атеизма, как такового, а была государственная политика Советской власти относительно религии, поэтому атеизм в СССР называли ещё государственным, так что воинствуя с Атеизмом, мы тем уже вторгались в область государственной политики и использовались врагами Советской власти для расшатывания её устоев, содействовали «падению стен Иерихонских», даже если просто молча ходили вокруг. И в развале СССР действительно есть и наша заслуга, если то можно назвать заслугой пред Богом.

Во вторых, не совсем понятна причина, но факт — с первых дней Советской власти большая часть активно верующих ЕХБ не приняли её, как власть «от Бога», а как власть Замврия отвлекающая народ от Бога. И поэтому многие встали на путь открытой конфронтации с Атеизмом; а Православие, во главе с патриархом Тихоном, пошло ещё дальше — они предали церковной анафеме и саму «безбожную власть»…

А это покруче нынешних террористов, ставящих цель подрывом экономики страны вынудить пойти на уступки. Христиане России 20‑ых годов посягнули на саму Советскую власть, как таковую. Чего сегодня не посмеет ни одна т.н. оппозиционная партия Западной демократии. Они в «оппозиции» за право распоряжаться денежной мошной, а не чтобы менять существующую систему капитализма, как сделал, к примеру Гитлер, придя к власти.

И атеизм, используемый властью как идеологическое оружие, служил нашим отцам удобным поводом для «законного» неприятия Советской власти, отвлекающим манёвром, которым пытались прикрыть ненависть к ней, как к власти антихриста. Что, как и следовало ожидать, привело к репрессиям 30‑х годов, когда у Сталина кончилось терпение и надоело, как он сказал, играть с баптистами в кота-мышки, и как сказал Иисус: «тот за вас, кто не против вас».

А ЕХБ были явно против Советской власти и её политики во многих сферах жизни; и ссылаясь на Писания противились ей не только в вопросе службы в Красной армии. Выступали даже против изменения правописания и требовали слово «бог», и соответствующие местоимения писать с заглавной буквы… К слову, в современных изданиях американской библии введено такое правописание, и в школах уже не молятся, и отлучать запрещают, и своих детей бить не разрешают, а «петухов» уравняли со всеми, — только во дворах городов запрещено им кукарекать — и никто не проклинает капитализм (!?).

Проповедники ЕХБ активно участвовали в проводимых властями антирелигиозных диспутах, публично поносили атеизм, высмеивали идею построения коммунизма, на своих собраниях толкли и мололи о конце света, пришествии антихриста и печати, красном драконе и седминах Даниила, а Законодательство о Религиозных Объединениях (ЗРК) объявили антиевангельским и отказались его соблюдать. И самое постыдное, на ВКБ в 1928 году вступили в сговор с непримиримыми врагами страны Советов, чтобы в противность советским законам, на их деньги заниматься «миссионерской деятельностью».

Так баптист Шилов, пресвитер в Ленинграде, (превознесенный скоро спеченным «историком МСЦ»), вместо проповеди Христа распятого в «Доме Евангелия», собирал тысячные толпы зевак и читал тематические лекции на тему: «Как долго просуществует безбожная власть», «Можно ли построить государство без веры в Бога» и т.п. (тогда он ещё не знал, что Швеция, к примеру, ныне в первой десятке атеистических государств — 2/3 населения в ней атеисты; а по благосостоянию граждан и другим показателям, Швеция самая образцовая страна). А в своём «Письме-Воззвании», уже из лагеря, куда его отправили за те «проповеди» Евангелия», призывал верующих молиться, чтобы Бог вместо нынешней безбожной власти, поставил власть лучшую (?!).

И если это не вмешательство в политику, то что такое «политика»?! И где Иисус или Его апостолы критиковали, обсуждали и осуждали законы кесарей, как «антиевангельские», определяли, насколько они «стабильны», чтобы регистрация не была грехом, или просили Бога убрать Нерона, а поставить Тиберия, или кого там ещё, писали и подписывали заявления, жалобы и протесты в Сенат и т.д. и т.п.?!?

Не говорю, что христианину грешно тем заниматься, а что не совсем честно, и не по доброй совести (1 Пет.3:16), наказания за нарушение тех или иных законов государства, объявлять страданиями исключительно за веру в Бога! Павел, пострадавший в Филиппах, не называл те страдания, страданиями «за Христа», ибо не имея разрешения господ служанки посягнул на их собственность — 1 Пет. 4:15. И совсем нечестно от других требовать покаяния, если с нами поступят строго по закону. И здесь уместно напомнить древнюю басню о Козле, пришедшем к Судье с жалобой: «Человек меня ударил». А что залез к Человеку в огород… — о том ни слова (!?).

И в третьих, репрессии 30‑х годов не сделали наших отцов лояльными к Советской власти, а напротив, загнали вглубь недоброе (злое) к ней отношение, вынуждали христиан, вопреки учению апостолов, притворяться и лгать (Рим.13:5); и видя то, власти не доверяли нашим отцам, даже покаявшимся и вставшим на путь сотрудничества. И были правы. Нынешний мутный поток клеветы и злословий из уст верующих подтверждает, что мы и в самом деле были «затаившимися врагами» Советской системы общежития. И если по молитвам нашим пал госатеизм и Советская власть, значит, именно этого мы сильно хотели!!

Мы — молодое поколение — унаследовали те, тщательно скрываемые чувства наших отцов. Что хорошо видно и на примере заявления в органы власти, в котором учредители Совета Родственников Узников (СРУ) задавали риторический вопрос: «Как за вас молиться, как за власть установленную Богом, или как за гонителей?» А это более чем прозрачный намек, что есть власти не от Бога, со всеми отсюда вытекающими последствиями. И так поставленным вопросом закладывалась основа повтора «тихоновской анафемы», создавался предлог для неповиновения Советской власти, признания её властью антихриста…

Если всё это так, тогда раздражающим притворством и ханжеством будет нести от наших публичных заявлений, что мы, де, не занимаемся политикой и не вмешиваемся в дела государства, не нарушаем законов и невиновны, а нас судят только за то, что мы верующие в Бога и не участвуем в делах тьмы.

Это точь‑в‑точь, как отметил Соломон о жене прелюбодейной: «поела и обтерла рот свой, и говорит: „я ничего худого не сделала“» (Пр.30:20). А он в нравах жен, символизирующих общества народа Божия, разбирался на много лучше многих из нас, почему женщины (чистой?) между всеми ими не нашел (Ек.7:28). Ибо где двое или трое собраны во имя Моё — учил Иисус — там Я посреди них. А где нас больше, там больше житейских вопросов приходится решать. А это уже политика?!

2.   С позиций веры, Неемия имел печаль на сердце о бедственном состоянии своего народа, сожженном храма, разрушенном Иерусалиме. И когда он подавал вино и, кажется, не был печален, Бог Израилев положил на сердце царю и царице предложить Неемии то, чего он желал в душе. И даже больше: царь написал и вручил Неемии «охранные» грамоты и повеление снабжать его всем необходимым для выполнения ему порученной миссии. Это описание соответствует видению события очами веры.

С политической точки зрения Неемия был ставленником царя-идолопоклонника, преследовавшего определенные политические цели, находился под его охраной и покровительством и ни под каким предлогом не уклонялся от исполнения царской воли. Т.е. был его марионеткой. А в публичной молитве выразил сетование на положение сынов Израилевых «которые остались от плена»: «Вот, мы ныне рабы; на той земле, которую Ты дал отцам нашим, чтобы питаться её плодами и её добром, вот, мы рабствуем. И произведения свои она во множестве приносит для царей, которым Ты покорил нас за грехи наши. И телами нашими и скотом нашим они владеют по своему произволу, и мы в великом стеснении» (Нее. 9 гл.).

И если хотите принять — это не к восстанию призыв, а к покорности и признанию каждым своей вины за случившееся: «Ты покорил нас (царям-идолопоклонникам!?) за грехи наши»!!! (и странно, почему евреи в 20‑ом веке так не молились?!)

И не только события связанные с именем Неемии, изложены как виделось очами веры, а в целом, Библия — не учебник по астрономии, геологии, антропологии… в Библии нет научных теорий о происхождении жизни на земле, человека и пр. В ней нет и истории, в нынешнем значении того предмета. Библия — это видение мира очами веры, за исключением отдельных моментов. Например, в Исход описаны побудительные мотивы бегства Моисея из Египта совершенно не те, какие перечислил автор послания Евреям.

По книге Исход, Моисей испугался, что его покарают за убийство египтянина и сбежал в другую страну. Там он женился, имел детей и совершенно не думал возвращаться к своему народу. А в Евреям сказано, что Моисей «отказался называться сыном дочери фараоновой, и лучше захотел страдать с народом Божиим, нежели иметь временное, греховное наслаждение, и поношение Христово почел большим для себя богатством, нежели Египетские сокровища; ибо он взирал на воздаяние».

И это не очередное библейское противоречие, и не вымысел, по причине незнания автором послания Евреям того, что было написано в книге Исход, а пример, как по разному видится одно событие, но «с разных точек зрения».

Точно так по разному увидели и образование в 1944 году союза ВСЕХБ: одни говорили, что это дело Божиих рук, а другие — что он создан по указанию Сталина. Также и создание в 1960‑ом году на территории Мордовской АССР «богомольного» лагеря: чтобы свезенные в одно место религиозные фанатики перессорились и истребили друг друга — Гал. 5:15 — либо создали экумению, как утверждал автор «Истории Баварской церкви»; или это всего лишь неудавшаяся попытка изжить порочные последствия «культа личности».

Как известно, при Сталине «бытовики», «политические», «воры», «суки» и прочие осужденные отбывали свои сроки наказания вместе, в одних лагерях; даже были случаи, когда в одну зону сгоняли мужчин и женщин. «Смешанное» содержание осужденных использовалось администрацией, которая умело натравливая одних на других держала всех в повиновении. Были и иные «преимущества»… Так пресвитера Московской баптистской общины, П. Павлова, не приговорили к расстрелу (как требовалось по разнарядке), ибо достоверно известно, что на Советскую власть он смотрел, как на власть от Бога, и ему дали «детский» срок. Но во время очередной «поножовщины» в лагере, он был смертельно ранен..

А при Хрущёве остро встал вопрос о раздельном содержании осужденных, так как кроме «труда» в целях перевоспитания решили использовать и другие рычаги воздействия: проводить с заключенными «идейно воспитательную работу». Для чего и были приняты соответствующие законы.

Но во все века так — законодатели имея благие намерения принимают хорошие законы, а как законы спускаются до последнего звена исполнителей, они становятся никудышными. И не исправляют положения, а часто и ухудшают. И закон Моисея, к слову, не исключение. Хотя закон — если смотреть очами веры — был получен непосредственно от Бога, но по прошествии некоторого времени Иеремия вопрошает: «Как вы говорите: мы мудры, и закон Господень у нас? А вот, лживая трость книжников и его превращает в ложь» (8 гл.).

Нечто подобное произошло и с раздельным содержанием заключенных. Преобразования ГУЛАГа, начавшиеся с пересмотра всех дел после смерти Сталина и большой амнистии в 1956 году привели к образованию лагерей в которых содержали заключенных схожих по составу преступлений. Воры, убийцы-насильники, рецидивисты и т.д. распределялись по разным лагерям с разным режимом содержания.

И в Темниковские лагеря (по названию поселка), что в Мордовии — впоследствии Дубравлаг — стали свозить Украинских и Прибалтийских националистов, «полицаев» и прочих «изменников Родины», а также последователей различных «сект», законом признанных как изуверские, антисоветские и антиобщественные. В частности, православные разных толков, пятидесятники, адвентисты-реформисты, иеговисты, униаты… Всего мы насчитывали 54, или даже 57 представителей различных вероисповеданий. Попадались и верующие с явными психическими отклонениями — я встречал двоих выдававших себя за Христа, одного пророка Илию, несколько «Апостолов» и т.п. Туда свезли для отбытия наказания и представителей дозволенных законом верований — просто православных, адвентистов, католиков, мусульман, баптистов… Например, согласно Корану, правоверный мусульманин, хоть раз в жизни должен посетить Мекку. И мой сосед по «спальному месту» — тот, кого я защищая, получил очередные 15 суток, от которых меня «избавили» две журналистки-международницы, которым я чем-то понравился. Так вот, тот мусульманин, никого не спрашивая, попытался нелегально перейти границу. Его поймали и через ст. 47 УПК, осудили на 10 лет ИТЛ за «измену Родины». И подобных «преступников» в «богомольном» собралось великое множество.

Мне особо запомнился баптист Солодянкин из Новосибирска. Ему «влепили» в 1954‑ом 10 лет, за что, не знаю. А удивлял он всех тем, что будучи уже стариком-инвалидом с плохим зрением, требовал одного, как в шуточной песне: «..нам хлеба не надо — работу давай!» Он постоянно выходил с бригадами, а его надзиратели гнали назад, в барак… И к его счастью, в зоне открылась стройка, и он добровольно подносил кирпич каменщикам так, что те не успевали ложить… А войдя в барак Солодянкин полуживой падал, как есть на койку, и так лежал до отбоя, пока однажды, к‑н Ежов не сделал ему замечание, что «не положено» ложиться в верхней одежде. И он с того времени стал садиться на табурет, который ставил в проходе между койками и недвижно сидел, пока не прозвучит сигнал отбоя. И я наблюдал, что он при той команде, всегда вздрагивал всем телом, затем с трудом вставал с табурета, раздевался и ложился… и как мы его ни уговаривали, так и не убедили делать хоть иногда и то, что «не положено…», как, например, другой зэк — писатель Даниэль — постоянно что-то писал в свободное от работы время полулёжа на своей койке. Но Солодянкин был непоколебим: «не положено» — значит нельзя!

А когда я прочел приговор суда одного пятидесятника с белорусской глухомани, то не удержался и от его имени написал заявление о пересмотре дела. И угадал — в 1964 году это делали, и его освободили «под чистую», так как «преступление» состояло в том, что при обыске у него нашли «ученическую тетрадь с песнями антисоветского содержания, переписанные рукою подсудимого». А дальше, как и положено — подборка выдержек из тех песен и комментарии следователя. И не стоило большого труда увидеть, что все приведенные в приговоре выдержки взяты из сборника духовных песен «Гусли», впервые изданные Прохановым ещё в1905 году. Например, выдержка: «..соловьи зарей не ласкают слух, лишь шакалов вой слышу я вокруг» (Гусли №325, «К неземной стране…»).

И комментарий: «…Жить стало лучше, жить стало веселей — сказал товарищ Сталин. И советский народ „с песней по жизни шагает“; „И любят песни в деревне веселой, и любят песни большие города“. Но подсудимый настроен враждебно ко всему советскому, и в советских песнях ему слышится „шакалов вой“» (цитирую по памяти). И т.д. в том духе. Подлинно «шедевр прокурорской изобретательности!» (а вы, что, думаете в других странах иначе?). Всё зависит от мастерства Органов «стряпающих» дела. Брат пятидесятник чем-то «не пришелся» власти на местах; а что вменили в вину, для зэка было уже без разницы.

3.   С 1962 года в те лагеря стали направлять и диссидентов политических и религиозных. Их вина также состояла в печатании за границей своих произведений, их судили за критику Советской власти — за неэффективную экономику, за авантюризм в кратчайший срок «покончить с организованной религией», за отсутствие провозглашенных Конституцией свобод слова, собраний и пр., и пр., что судами квалифицировалось как клевета на советскую действительность.

С политической точки зрения, законодатели ставили целью устранить порочное наследие прошлого — «смешанное» содержание заключенных — хотели, как лучше, а вышло, как всегда. Тому «помогла» и западная пропаганда, которой дай порвать — там только и говорили о преследованиях за религию и политическую деятельность, и как доказательство ссылались на те «политические» мордовские лагеря — чтоб им ни дна, ни покрышки!

Это так, лапша на уши, когда наши братки рассказывают небылицы, как они хвалились, что мол, «на воле я не мог собрать столько внимательных слушателей, а тут Вы, гонители, мне их собрали, и я заходя в камеру сразу начинаю благовествовать…»

И не в том смысле небылица, что такого не было, а что это просто «хорошая мина при плохой игре». Потому что в «смешанных» лагерях такого «благовестника» быстро угомонят, если не лагерная администрация, то сами зэки — больше двух раз его слушать не захотят — да и горе-благовестник сам «выдохнется» (духа не хватит весь срок каждую ночь, подражая Павлу и Силе, петь в темнице), а если станет наглеть, то и на парашу посадят!

А говорю сие, как имеющий право, так как «сидел» в «политических» лагерях, с пол года провел на этапах, пересылках и три года в бытовом лагере. «Познакомился» и с американскими полицейскими-Савлами. Не удостоился лишь лично отведать здешние «места заключения». Так что могу сравнивать, и «спасибо» Советской власти, что не посадили меня в первые годы по уверованию, меня увлеченного идеей пострадать за Христа — уж точно, судьбы Хмары не избежал бы, так как в те годы верующих сажали вместе с уголовниками. А, как правило, новообращенные совершенно лишены способности уживаться в том коллективе.

Поэтому, когда под давлением Запада «наши» лагеря были расформированы и верующих снова стали направлять в бытовые, то для «поднятия духа» мы и баяли что узы послужили успеху благовествования… А если быть честным до конца, контингент советских Исправительно Трудовых Лагерей — совершенно негодная почва для благовестия. И в этом смысле «Западная помощь» не облегчила наши узы, а очередной образец демагогии, которая помогала кому-то наживаться на наших страданиях, и содействовала успеху расшатывания Советской системы. И ничего другого!

Итак, в Мордовии, по причине близости к Москве (чтобы легче надзирать) и непроходимым болотам, были образованы те пресловутые «политлагеря»: 7‑ой — более 5000 заключенных, 11 — около 2000, 17 — до 200 и 1‑ый, или «богомольный» — около 800. А также небольшой по численности лагерь для женщин (около 20 душ). Он находился рядом с «иностранным» лагерем сразу возле станции Потьма‑2, которая на обычных картах не обозначалась. И особо, 10‑ый лагерь закрытого типа — «особняк» — бараки построенные на болотистой почве без влагоизоляции; в камерах по 20 и более человек, сплошные нары и полутораметровое пространство поперек, в одном углу параша, в другом бачек с водой. На работу через коридор в камеру напротив. На оправку утром и вечером в конец коридора… Поэтому «десятку» справедливо окрестили как «могильник для живых».

Как в карцер «не положено» сажать на срок более 15 суток, а на «десятке» сидеть не более 5‑и лет; но и того срока было достаточно, чтобы «свихнуться умом». С одним я встретился в Потьме на пересылке. Он отрезал себе уши в знак протеста и в надежде, что переведут в другой лагерь. Но его подлечили, свозили в институт Сербского, признали «нешизанутым» и возвратили назад. По его словам, он имел встречу и с Семичастным (глава КГБ) и на вопрос, зачем отрезал уши, ответил кротко: «Хотел кушать, облил их кипяточком и съел». А другой где-то раздобыл гвоздь и с той же целью умудрился прибить к нарам мошонку. Но надзиратели не стали церемониться… рванули и потащили в карцер, а когда пошло воспаление, отвезли на несколько дней в тюремную больничку — что-то удалили подшили… и снова вернули на «десятку».

И наши пути на одну ночь сошлись на пересылке. Так навсегда и запечатлелась мне его застенчивость: когда наговорившись, мы стали укладываться спать, я предложил ему постелить под бока свой бушлат, а он отказался. А когда я стал настаивать, признался, что у него недержание мочи… так он и просидел до утра на корточках.

Лучше там, где нас нет — гласит народная мудрость. А «Савлы» есть везде. И когда двое полицейских завернули одному старику назад руки до нестерпимой боли и стали толкать к машине, а Е. Сирохин — отмеченный и Солженицыным в своём «Архипелаг ГУЛАГ», идя следом, стал слезно просить за своего брата, что он ничего преступного не сделал, а только громко разговаривал в офисе; и «Савл» обернувшись, что-то крикнул ему по-английски. А так как 82‑летний старик не понял, ударил его ногою в живот. И это случилось на глазах множества престарелых иммигрантов, пришедших в офис за продуктовыми ваучерами. А можете представить, как поступают «Савлы», когда их никто не видит?! А вы верите, что просто так, сдуру, во Франции двое парней спасаясь от «хорошей» полиции вскочили в трансформаторную будку и сгорели (?!?). И мне уже тошнит, когда описывают «зверства чекистов» и согласны низвести огонь на Советскую власть, а готовы благословить и Сатану принявшего вид Ангела света… только бы разрешал молиться. Ибо не подумают, что все власти равно «от Бога», как «от Бога» и сам Сатана!

На «десятку» отправляли за систематические нарушения режима содержания из мною выше перечисленных лагерей и немного «разбавляли» уголовниками. Так униатский епископ Слипый — впоследствии высвяченый Папой в кардиналы, попал туда за то, что систематически организовывал в «богомольном» коллективные моления с исповеданием и причастием. Со временем, «злостных нарушителей режима» стали отправлять во Владимирскую тюрьму, где условия содержания менее скотские.

Епископ Слипый страдал расстройством желудка. Но в лагере то было терпимо, хотя «уборная» — деревянное строение метра три шириной и с десять в длину; у задней стены вдоль небольшое возвышение с дырами на каждом метре. И когда он «садился», то всегда извинялся: «Вибачаюсь, що гукну». А на «десятке» он был вынуждаем часто садиться на парашу в прямом смысле слова; а в мужских камерах никакие извинения не извиняли: таких, как минимум, матерят, оплевывают, швыряют в них обувью и пр..

И вот, однажды, сотворилось настоящее чудо: «Слипый! на выход с вещами» — вдруг раздался властный крик офицера-надзирателя. И Слипый слез с параши, подтянул штаны и недоумевая — так как до конца срока ему еще сидеть да сидеть — вышел на коридор. А там его подхватили под руки и бегом повели в баню. Обмыли, переодели в гражданское и повезли на аэродром, где уже ожидал спецконвой и самолет до Москвы. И только в московском аэропорту Слипому официально объявили, что он освобождён и первым самолётом полетит прямо в Рим.

И тут зэк Слипый заартачился: «Без дозволу Папи я пастви не залишу і по своїй волі нікуди не полечу!» И демонстративно сел на пол. Пришлось срочно созваниваться с Римом, и только когда епископу Слипому вручили телефонограмму: «Раб Божий, тебе зове сам Папа…», он сел в самолёт и, как говорили: «прямо с Мордовской параши через несколько часов оказался в Риме и сел в кардинальское кресло». И это быль, а не миф, на подобие сказания об «Иосифе прекрасном». И не сон какому-то фараону приснился, а Хрущев сильно захотел поиметь аудиенцию с римским Папою. А ему поставили условие: «Только в обмен на епископа Слипого!»

Мне довелось побывать во всех лагерях, кроме «десятки». Ну и, конечно, не был в женском, в котором отбывали срок сестра из Ленинграда Аида, поэтесса Ирина Ратушинская, жена М. Сороки — украинский националист, с которым я встретился на 17‑ом, где он и был помилован смертью, так и не встретившись с женою, и другие.

Но еще раз — о намерениях и цели государства следует судить со скидкой на «савлову неумеренную ревность» — последнее звено исполнителей закона. И в смерти Хмары, или Вани М. — если Винс написал о нем не легенду — Советская власть виновата ровно столько, сколько виноват Иегова продиктовавший Моисею «совершенные законы» доведенные книжниками и фарисеями до абсурда.

И что же то за «Божий» закон, который позволял Савлу «жестоко гнать церковь Божию, заключать святых в темницы, мучить и принуждать хулить Иисуса..» и при всём том оставаться «по правде законной, непорочным» — Фил. 3:6 (?!). А если Савл действовал как «неумеренный ревнитель» и Бог тут ни при чем, то почему мы виним Советскую власть, Сталина, Хрущева и прочих, если советские «Савлы» на местах творили произвол?! А если, однако, они виновны, тогда и за Савла в ответе Бог!! И за инквизицию также?!

Помнится, в «богомольный» лагерь я попал вскорости после убийства президента Америки. К тому времени, накал религиозных страстей в зоне стал спадать. Но для меня и «оставшегося» было более чем достаточно. А как мне рассказывали, сначала их даже на работу не выводили, не доставали «шмонами», сквозь пальцы смотрели, что некоторые открыто читали Библию, полулегально получали «Сторожевую башню», громогласно молились на иноязыках, спорили до хрипоты и т.д. Так что не иносказательно, от бурных споров и состязаний крыша лагерного барака, если и не слетала, то приподнималась. А в лагерную столовую почти никто не ходил, так как получали посылки и на общей кухне сами себе готовили… Короче, старое ушло, а новое еще не пришло.

Но трагедия и «богомольного» лагеря не в чрезмерной ревности советских «Савлов». Мало кто понимает, что христианин много лет проведший в узах, да ещё среди уголовников, становится в каком-то смысле, ненормальным. Это как писал Варламов: «Не в том беда, что мы побывали в аду, а в том, что кусочек того ада навсегда остается в душе» (простите, цитирую по памяти). Помимо их воли происходят необратимые изменения характера. В частности, теряется способность считаться с мнением другого, даже просто слышать, что он говорит. Когда и я стал, как они, меня перестала шокировать моя безаппеляционность в толковании библейских истин и наводящая жуть уверенность в своей правоте. И там я окончательно убедился, что дитя Божие проведшее в тех условиях 10 и более лет, не в состоянии душепопечительствовать, как и духовные «революционеры» не способны быть пресвитерами (пасторами) в мирное время.

Вспомните, сколько зла наделало толкование слова: «..не сообщаться с тем, кто называясь братом, остается блудником…»; что блудник, — это всякий, кто когда либо имел с кем либо половую связь, а женился не на той «первой»; и хотя то было до уверования, или впервые он поимел блудницу, или кого там ещё, а потом остепенился, женился, расписался в ЗАГСе, обвенчался в церкви и у него нормальная семья… все равно, он должен оставить семью и вернуться к «первой». А если она не хочет или за другим замужем, то оставаться до смерти один, иначе: «..называясь братом остаешься блудником».

Снова и снова я напоминаю о том, потому что учение т.н. «чистых баптистов» и ту пагубную ересь внедрили в среду ЕХБ многолетние узники за Христа. Мы с Прокофьевым ночи напролет просиживали с ними, читали и перечитывали тексты Писаний, постились, молились, убеждали логикой… А им хоть кол теши на голове…

Однако, увиденное и пережитое мною в «богомольном» лагере обернулось для меня особым благом. Ибо ещё на свободе имел неодолимую страсть — когда слышал, что где-то живет боящийся Бога, ехал послушать его речей, поспрашивать и даже просто, если получится, помолиться вдвоём. Но как о периоде судей написано: «слово Господне было редко в те дни, видения не часты», как и в 50‑ых годах 20 века, преданных Богу было не густо (Или мы не видели их, как не видел пророк Илия 7 тысяч не преклонивших колен пред Ваалом…). А в «богомольном» достаточно было пройти несколько десятков метров и наткнешься на преклонившего колени в молитве к Богу, или группу рассуждающих о духовном и т.д. И я славил Бога за власть то сотворившую…

Правда, моё первое знакомство с «богомольным» лагерем было не совсем удачным — с вахты меня препроводили в сталинских времен деревянный барак, где обитали подобные мне инвалиды и старики (около 250 душ, а рабочие размещались в других бараках, рядом). Завели и оставили, пока придет начальник отряда и укажет мне моё «спальное место». Вот и он, капитан Ежов.

— А, новенький… статья, срок… Отвечаю, как положено:

— Осужденный, имя рек, статья 62‑ая, часть 1, и 209 часть 1 УК УССР и т.д.

— Ага, значит, молился где не положено и клеветал, что запрещают молиться? Ну, что же, будем перевоспитывать и приучать к порядку. Ясно?

— Ясно, что дело темное…

— В таком случае, для начала, за пререкание с воспитателем, ограничить пользование ларьком до 30 коп. в м‑ц. Понятно?

А в этот момент, словно спасая меня от дальнейших «пререканий», с верхних нар на весь барак кто-то как закричит: «Борис! Борись!!»

Капитан только мотнул головой и ушел в свой «кабинет» — в углу барака отгороженная для него комната, где на стене, как у главнокомандующего всеми фронтами, висел огромных размеров чертеж барака, под номерами «спальные места» и полный список всех его обитателей. И он, словно и взаправду Верховный, решал, кому, где и рядом с кем проводить ночь, чтобы и та часть суток была не менее тошной…

Потом я познакомился и с тем, кто меня выручил. Им оказался довольно не глупый православный, но во время следствия, возмущенный «незаконным арестом», и на угрозу следователя: «посадим в тюрьму и там научат, как правильно верить», ответил: «И сяду! а от веры своих отцов не отрекусь!!»

И как только завели его после суда в тюрьму, сел на чем стоял и так «сидел», в прямом смысле слова, весь свой срок (10 лет!) — ни на работу не выходил, ни на поверку, ни в столовую (пайку ему подавали, а еду иногда приносили украдкой); не вставал и когда в барак заходило начальство и дневальный командовал: «Встать…!» И только испросил у Бога разрешение ходить по нужде в уборную… и долго надзиратели морочили с ним голову: выволакивали на поверку, относили в карцер… и, ничего не добившись, плюнули и оставили его в покое. Так он и «сидел» на верхних нарах, ни на кого не глядя, тихо шептал свои молитвы перебирая самодельные четки… так и спал сидя… и всё ради своего в знак протеста сказанного слова. И только не пропускал, когда я заходил в барак, ободрить тем призывом-приветствием. Не знаю, кому что он доказал, но сам в себе остался Человеком!

С сей стороны, «богомольный» лагерь представился мне настоящим Небесным сокровищем скрытым на поле земли. И я каждый свободный час использовал для знакомства с «инакомыслящими». Но не с сектантской дурью обращать кого в свою веру, единственно истинную, Божью…, а послушать, кто как понимает то или иное место Писания, как представляет будущее, Суд, Восхищение, Вечные муки и пр. и пр.

А без преувеличения — в «богомольный» лагерь собрали, так сказать, весь цвет религиозной мысли нашей огромной страны; он представлял религиозное лицо всех, кто осмелился противостать политике «безбожной» власти. И на семьсот таких «протестантов», баптистов нашлось с дюжину, но и они поделились на три кучки, объявив друг друга «отлученными от церкви» и, отдельно «баптист одиночка» (так его окрестил капитан Ежов).

Но для меня все они были братиями во Христе, хотя от них подвергался осуждению — некоторые, при встрече, даже не здоровались, из-за того, что я общался со всеми в ущерб братских отношений с двумя-тремя уверенными что они одни в истине.

И с братом Н. Х.. мы раз-два совершили совместно Хлебопреломление (мне удалось пронести в зону со свидания на 11‑ом, сок черной смородины, послужившей нам вместо виноградного вина, а хлебом была зэковская пайка-черняшка). И к его чести он с пару месяцев «терпел» мою свободу, какую я имел во Христе, и я снисходил, учитывая, что чем больший срок кто отсидел, тем больший «кусочек» того ада находится в его душе. А что Бог помиловал его и простил подтверждается свидетельством брата Куксенко…, и тем, что при жизни он пожал, что сеял — с ним поступили, как он поступал с другими. И это неоспоримый факт! Так что даже если и он подталкивал Г.К. окончательно «разделаться» со мною — Бог свидетель! — мое сердце свободно… нету в нём зла.

Но самым шокирующим для меня было открытие, что страдания — темница, гонения и пр., «всем общи», а не признак, что ты в истинной вере и следуешь за Христом узким путем. И бесы, написано, веруют и трепещут, т.е. страдают?! Поэтому я не мог, да и права не имел, сказать о ком либо, что он заблуждается, а я — в истине. И только когда кто уж слишком надменно начинал утверждать, что истина одна, то в противность ему я заявлял: в таком случае, она у меня; я в истине!

И мне недостает времени хотя бы перечислить имена, с кем общался для взаимной пользы. Все мы были неизбежными жертвами той системы, и каждый по своему выражал судьбе свой протест. Если выше упомянутый православный весь срок, от звонка до звонка, «отсидел», адвентист-реформист Шелков В. А. по субботам не выходил на работу, в обед не ходил в столовую (в «щи» варилось «нечистое» мясо, а камса и по праздникам селедка им почиталась удавлениной). Но никто в зоне лучше него не знал Писаний, не владел искусством прятать Библию при шмоне и в «голодной» 17‑ой зоне, куда мы с ним попали после расформирования «богомольного», умудрялся спасать от тщательного уничтожения всей зелени — травку богатую витамином «С» — «мокрець» и как деликатес — одуванчик. И даже вступил в «секцию внутреннего порядка» (как на воле «дружинники»), чтобы освободиться без «гласного надзора» и тем усыпив бдительность госатеистов, организовал типографию («черная печать»), которая функционировала, как слышал, около 5‑ти лет, чем не могут похвалиться даже хвалённые «советчики».

И это — чудо!!! А типографии СЦ отбиравшие непомерные средства и силы, служили для величания, а не удовлетворения нужд верующих. И мало кто знает, что верующим доставались «крохи», так как власти, тщательно за тем следившие, своевременно конфисковывали готовую продукцию и отправляли её под нож. А СЦ называл только цифру напечатанного, и за тот «труд» Запад выплачивал «гонорар», ради которого, фактически, всё сие создавалось, а другим ничего не оставалось, как только терпеть неописуемые неудобства и лишения, да лагерные сроки.

С другой точки зрения, все подобные действия — акции протеста: нелегальная типография, как и черная рубашка, стрижка под машинку, не подчинение «Правилам внутреннего содержания заключенных», согласно которым зэк обязан при встрече с начальством «снимать головной убор и слегка наклонив голову, говорить: „здравствуйте, гражданин начальник!“» (иначе, Мардохей — бунтарь, отвергающий начальство и не отдающий чести, кому по закону положено — Есфирь 3:2; Рим.13:7), «сидеть» в тюрьме, а живя на воле «не оставлять собраний своих», постоянно ходить в косынке, не читать газет, не смотреть ТВ, отказываться от всякой регистрации, на следствии не отвечать на вопросы, уходить на «нелегальное положение», организовывать демонстрации у здания ЦК, писать в ООН, надуманным верующим на Западе, заявления с призывами о помощи, объявлять бессрочные голодовки…, или как тот священник, который на поверке, когда к‑ну Ежову ударила в голову дурь поздравить зэков с днем Красной армии, а бывшие полицаи, всегда стоявшие в первом ряду, растерялись, не зная, что отвечать — не кричать же им: «Служу Советскому Союзу!», так как они, несчастные, какой только власти не служили, какого цвета нарукавные повязки не носили — так вот, Якулявичус, стоявший крайним справа, при вдруг образовавшейся неловкой тишине, как заорет во всё литовское горло: «К‑а-р‑а-у‑л!!» (мне не по себе, что ту акцию протеста приписали мне). А к‑н Ежов подскочил к нему, схватил за шиворот и стал изо всех сил трясти и что-то кричать брызгая слюной. А наш «протестант» умышленно заикаясь, стал объясняться, что плохо знает русский язык и поэтому вместо требуемого «ура» прокричал «караул». А мы аж покатывались со смеху.

Не знаю почему, но на тот раз та акция протеста сошла ему с рук. А вот когда готовясь к посещению зоны Правительственной комиссией священник Якулявичус вылепил шахматы из своей пайки «черняшки» и умышленно уселся у них на пути, и когда его спросили, ответил, что хлеб, которым кормят заключенных, ни на что другое не годен. За это он отсидел положенные сутки карцера.

4.   Всё сие, и много-много сему подобного — протесты мало плодотворные и богоугодные, замешанные на неприятии властей предлежащих. И не в том зло, что в тех формах протеста трудно увидеть действие Духа Святого, как и в упрямстве ослицы — Бога, а зло, когда я в те акции протеста вовлекаю других, к тому не призванных. Или когда своими протестами причиняю своим ближним зло, когда вопреки здравому смыслу, упрямо талдычу, что страдаю исключительно Христа ради.

Так моя, скажем, 4‑х месячная голодовка могла причинить вред моему телу, за которое я пред ним в ответе — завтра оно может отказать исправно выполнять ему предназначенное. А «севший» в тюрьме, отказавшийся работать, или повиноваться в чем-то властям и т.п. сам будет нести последствия своих деяний. Поэтому, когда в начале 64 года ко мне в Мордовию приехал харьковский КГБист Белик и спровоцировал меня на активные акции протеста, я прежде испросил согласия своей жены, так как знал, что это болезненно отразится на ней и на наших детях (и меня 3 года лишали свиданий, а мои письма к жене конфисковывались, так как «под прикрытием религиозных наставлений распространял антиобщественные высказывания» — решение прокурора по надзору).

А кого спрашивал ты — проповедник того или иного учения, разбивающий семьи, вынуждающий девушек, которым «не дано», не выходить замуж, пугая адом принуждать не повиноваться властям во всем, или вмешиваться в семейные отношения: когда, сколько раз, как и для чего «спать», грех или не грех кушать мандагоры, или бананы (что они напоминают об этом с церковной кафедры разъяснял пресвитер СЦ)… Это смешно, если бы не было так грустно от тех дремучих доморощенных «наставников невежд и учителей младенцев, имеющих в законе образец истины и ведения»… и никому не подотчётных (!?).

И ещё раз: От кого у нас право быть наставниками и учителями других, или обличать служителей ВСЕХБ, а тем более в духе Ветхого завета: «..чтобы спасти душу свою», а не как учил Иисус, и призывал апостол — идти по Его следам — свою душу потерять, на себя взять грех своих братьев. Ибо это, и только это подтверждает, что целью нашего увещания есть любовь от чистого сердца, доброй совести и нелицемерной веры, от чего отступивши, взращиваем эгоизм, и строим из дерева, сена, соломы… (1 Тим. 1гл.).

Когда Авраам жил «сам по себе» в почти безлюдной стране, он распоряжался судьбой и жизнью своих домочадцев, как считал правильным, как научил его Бог, когда смотрел на поведение баранов и козлов в стаде (так и Валаама учила ослица, извините, Бог через ослицу). И «странствовал» по стране, согласно услышанному слову: «Вот, земля моя пред тобою; живи, где тебе угодно». Сегодня ни у кого нет ни такой возможности, ни такого права, хотя оно и «освящено Писанием» (!?).

А на чём основано моё право наставлять и учить? В вопросах «земных» уже никто не возражает против правил уличного движения, получения разрешения на постройку дома, на занятие тем или иным бизнесом, на честную уплату налогов… Но в вопросах более важных и чреватых пагубными последствиями, некоторые из нас хотят иметь «свободу», как написано: «…не было царя у Израиля; каждый делал то, что ему казалось справедливым»; делать и учить других как верить, а на основании революционного лозунга: «Церковь отделена от Государства» внушать людям очередную пагубную ересь о регистрации религиозных обществ и узком пути.

Многолетний узник за веру Зюбанов, соединился с таким же узником «дедушкой», подключили Зернова и «в три ціпи» стали молотить общины Донбасса, уча как понимать, кто «остается блудником». А в результате? я посетил несколько ими покореженных семей, а мужей и жён «разбившихся в вере»… И много раз повторяю как пример, наиболее точно открывающий суть вопроса: Кто должен нести ответственность за те разбитые судьбы; или что многие не вышли замуж, так как им внушили, что нет ничего общего у верного с неверным и т.п.??! Не говорю уже о тех случаях, когда подстрекаемые «наставниками» всё бросали и выходили «на встречу Жениху», отказывались от паспортов, денег и пр. будучи зомбированными, что это и есть начертание антихриста… А вспомните, при вашей памяти возникшее движение «Белое братство», где женщина была воплощением Христа…

А что, думаете мы — вначале Инициативники выродившиеся в «советчиков» (МСЦ) — далеко от них отошли, и нами движет не тот самый дух творения акций протеста?! Тогда мы слепы, как те «наставники» и «учителя», о которых писал апостол: «..ты хвалишься Богом, и знаешь волю Его… и уверен о себе, что ты путеводитель слепых, свет для находящихся во тьме, наставник невежд, учитель младенцев… как же ты, уча другого, не учишь себя самого?» — Рим. 2 гл. — и не знаешь, что сам слеп от ненависти к брату.

Или по иному поставим тот вопрос: Если мы считаем, что мирские власти не вправе вмешиваться «в каноническую жизнь церкви», то как и с кого спрашивать за все те искалеченные души?!? И как обуздать зарвавшегося Диотрефа-пресвитера?! И что хуже — вмешательство власти, или господство «Служителя»?!

Если я не могу оставаться спокойным, когда мои дети попадают под влияние голубого, или иного извращенца, с моей точки зрения, то как можно быть безучастным и равнодушно смотреть, когда очередной параноик, «обрабатывает» моего ближнего, и выдает своё учение за единственно истинное?!

А как быть тем, кто подобно Савлу, сам участвовал в утверждении «единственно истинной веры», и на том основании преследовал последователей «назорейской ереси», а в наши дни — служителей ВСЕХБ, или наоборот, смотря с какой стороны смотреть?!

Вот там, в «богомольном» лагере, при виде тех узников за Христа, во мне и зародились все эти вопросы. И я не судил, так как был одним из них. И знал — лагерь травмирует психику, что проявляется у всех по разному. И то не наша вина, а наша беда. Это Новым Заветом не подтвержденное сказание, не вошедшее в канон еврейских священных писаний, что «над телами мужей тех огонь не имел силы, и волоса на голове не опалены, и одежды их не изменились, и даже запаха огня не было от них». Не возражаю, верьте, что так и было на самом деле. Однако, важно и такое — после пребывания в печи разожженной в семь раз сильнее обычного, те отроки уже не учительствовали!

И «исторические» церкви, как вы называете, чтят «мучеников», которых бросали на растерзание зверям, распинали на крестах и пр. И в От. Господь отметил, что там, где престол сатаны, «умерщвлён верный свидетель Мой Антипа». Все те мученики служили ободрением прочим верующим, а не телесно продолжали род христианский. И не случайное совпадение, что 3 отрока, как и Даниил были евнухами и детей у них не было. А изречение: «Кровь мучеников есть семя христианства» мы буквально не понимаем.

5.   Не помню имени художника и точного названия картины — что-то на подобие «Беседа мудрых» — на которой изображены три (или 4) старца, в разных позах, один глубокомысленно думает склонив голову, второй напротив, устремил взор в небо и т.д. Но одно у них общее — они беседуют и общаются в духе, а уста сомкнуты.

Если с этой стороны нарисовать богомольный лагерь, то следовало бы назвать ту картину: «Беседа, или спор, глухих». Это я ещё застал — один говорит: «Я 10 раз прочел Библию». А ему в ответ: «Хм, а я 110!». «Я — пресвитер рукоположенный (называет авторитетное имя)!» А ему поперёк: «А я — епископ, рукоположенный не человеками и не чрез человеков». «А я — Апостол» — перекрывает всех последний. (Называвшие себя «Христом», к их чести, в подобных состязаниях участия не принимали.)

Или такая картинка — в лагерь с очередным этапом прибывает пятидесятник Бидаш. На воле, хотя и говорил языками, что служило знаком крещения Духом Святым, был обманут имеющими духа нечистого — КГБистами. Они его уверили, что зарегистрируют их как союз ХВЕ (или ХЕВ), если он представит список с достаточным количеством желающих. И он, поверив, бросился по городам и весям и, говорят, собрал и сдал в КГБ более десяти тысяч адресов пятидесятников. Его тут же арестовали, наградили 10‑ю годами и одновременно прошлись по всем тем адресам, арестовывая наиболее активных.

И тот Бидаш, от которого Дух Святой почему-то не отступил, несмотря на такое предательство братьев, прибывает в лагерь, где о том ещё ничего не знают. Собирает в один барак пятидесятников всех толков и устраивает толковище, при этом прося всех не пятидесятников временно оставить их собрание. Как и требовалось, эмоционально помолившись и поудобней рассевшись кому где пришлось, все затихли в ожидании. А Бидаш встав, задал всем один вопрос: «Что значит слово: „в полночь раздался крик…“?» И добавил: «Я хочу услышать ответ каждого из присутствующих. А так как, вижу, собралось более 50 душ, то каждому дается для ответа не более двух минут».

После ответа Бидаш говорил: «Ты садись здесь». А другому указывал на место рядом и т. д. до последнего. А затем неожиданно для всех властно заявил: Вы, которые сидите у меня по правую сторону понимаете истину верно. А кто от меня по левую сторону находятся в заблуждении и соответственно имеют не Духа Святого, а духа лжи, и должны немедленно покаяться!» Поднялся невообразимый крик, многие стали приступать к Бидашу, доказывать, требовать… А так как его «правых» сторонников оказалось меньше, то начавшаяся потасовка закончилась тем, что Бидаша вытолкали вон из барака…

Но так было не только у пятидесятников. Подобные «общения» с применением физических мер вразумления происходили и между разными толками православных. А однажды Православные устроили целое побоище — избили палками иеговистов за осквернение их святыни: на первый день Пасхи они демонстративно постирали портянки и развесили сушиться прямо перед входом в барак.

И прошлое припомнили, что когда в одном из номеров журнала-инструкции, им «разъяснили», что все веры — деревья с одной листвой без плодов, а они, подобно саранче, должны пожрать всю ту зелень…, то невозможно описать, как они вели себя, как смеялись над верованиями других, говорили пошлости относительно веры в Восхищение, уничижали крест, как символ Христианства, отвергали все христианские праздники и пр. и пр. Но я не судил — но и не встал на их защиту — и сейчас не в осуждение пишу еще и потому, что при длительном пребывании в заключении у всех «нервы на пределе». А здравый выход находят не все: Что имеешь, имей сам в себе! И постепенно мы все к тому приходим.

А пока «идём», еще тянет поспорить и кому-то доказать… Так, баптист Коваль М., с которым мне удавалось поддерживать братские отношения хвалился, что в первый год он разуверил более 20 иеговистов. А что было с ними потом — спросил я. «Не знаю — ответил он — их сразу же забирали на этап…». И стоило ли для того разбивать их веру?!

Но помаленьку, год за годом, остывала плотская прыть и ревность не по рассуждению, и даже дремучим фанатикам стало доходить, что в тесных условиях «брыкаться» никому не позволено; и каждый имеешь веру, имей её сам в себе!!!

Там и я получил ясность (просветление…) что как на скрипке можно сыграть, практически, любую мелодию — всё зависит от искусства играющего — так и Библией можно всё обосновать и всё опровергнуть. И там для меня по иному открылась и притча-событие: искушение Христа в пустыне — ни диавол Христу, ни Христос диаволу ничего не доказали ссылками на Писания. А уже сегодня наша смена пошла дальше и серьёзно озабочена тем, что Иисус учил не в Библию, а «Веруйте в Бога и в Меня веруйте».

И теперь многим стало проясняться, что ссылки на написанное в Библии имели успех, пока баптисты имели дело с католиками, а в России с Православием. А как только Библию стали читать все желающие, и каждый имел право на собственное понимание Библии, на воле незримо образовался «богомольный» лагерь, с той лишь разницей, что спасало расстояние, и каждый «играющий» мог найти «слушателей» не мешая другому. А Библия перестала быть, как положили в основу своего верования баптисты — единственным и вседостаточным правилом веры и поведения нашего. Вот почему Проханов, провидя будущее, в исповедании веры ЕХ отметил два «правила веры..» — а/ Библия и б/ Дух истины — Иоан. 16:13 (или по его посланию — помазание). И в этом их основное отличие от баптистов, а не в вопросах возложения рук и как ломать хлеб…

6.   Ещё «богомольный» лагерь использовали собиратели материала о разных верах, в частности Осипов, Митрохин и другие. А с Москвы приезжали самые эрудированные лекторы и пропагандисты. Ещё администрация лагеря поощряла выписывание литературы «Книга-почтой», а зэки умудрялись получать бандеролью и от частных лиц, чего и в библиотеках не сыщешь. А замполит договорился со многими редакциями и они присылали вырезки газетных статей на антирелигиозную тему, а он получаемое выставлял на стенде, который еженедельно обновлялся — это было наше единственное «окно в мир». Во всем остальном, мы находились в строгой изоляции. Надзиратели (в основном, мордвины) с нами не разговаривали; письма проходили жесткую цензуру, а за то или иное нарушение «режима содержания» многие лишались и личных свиданий.

С братом Н. Х. я познакомился заочно ещё на воле, прочтя его «Советы молодежи». Говорят, и я в первые годы уверования так учил и как Бидаш решал, кого направо, а кого налево. А таких харьковчане также уважали, пока они где-то. А вблизи любили подобных Прокофьеву — чутких к нуждам другого, мягких в обхождении, снисходительных. Поэтому, фото Прокофьева и рядом Храпова поместили на первом фотомонтаже узников в самом верху. А повстречались мы в «богомольном». И от меня он впервые услышал об ИГ. И когда его досрочно освобождали, я дал адрес отца П. Якименкова в д. Десна, который помнил. А он, со свойственным зэку недоверием ко всему, что делают и чему учат другие, ответил: «Посмотрим, посмотрим, что это за ИГ». И примерно за месяц до освобождения Н.Х., к нам привезли Захарова — я его встретил, помог получить необходимое и до прихода Н.Х. с работы, он рассказал, что знал, об Оргкомитете. И с его разговора понял, что там на воле, мой авторитет кем-то целенаправленно подрывается (Это было, заметьте, весной 64‑ого). И Павел Фролович уже был настроен против и не преминул укорить меня в непоследовательности: «Мы распространяли твоё письмо „К отцу…“, где осуждалось ВСЕХБ, а ты изменил своё отношение к Движению».

Просто интереса ради — Храпова я исключил; а месяца за три до смерти, Винс в личной беседе, также отрицал свое участие в решении моей судьбы, и что при нём моё «дело» не обсуждалось. Так и осталось загадкой, кому я стал костью поперек горла?!

После ужина я отвел Захарова к Н.Х., и посоветовал при нём не защищать меня и пр. ради мира с ним. И какая радость будет у нас при встрече в небе, если войдем туда с таким образом мышления, если все наши «знания» не будут упразднены (?!)

Освобождение Н.Х. шокировало многих. Ведь наши статьи были «глухие», и это был первый случай досрочного освобождения. Мы просто не знали, что и думать. А говорить, что он пошел на сделку с КГБ, мог только тот, кто не знал, что Н.Х. по складу характера неспособен на что либо подобное. Хотя, в те дни, когда ко мне приезжал Белик, с Ташкента приезжали и к Н.Х., так что его освободили по указанию КГБ, а для чего, нам осталось только гадать. Но когда с воли пришло известие, что освободили всех, кто по делу И.Г., и остались из них в заключении только двое, я успокоился. А напрасно!

Следом за Н.Х. освободили также досрочно и Захарова. А вместо них к нам в лагерь перевели с «семёрки» Н. Мельникова, с которым у меня установились близкие братские отношения и сохранялись они до последнего дня его земной жизни.

В тот год меня допустили до работы каптерщиком, и мы месяцев шесть имели возможность уединяться для молитв, чтения библии и делились всеми своими переживаниями. Он посетил нас и на ссылке. И в памяти осталось, как переплывали Чулым, и он сидя на веслах вдохновенно читал своё любимое стихотворение. Таким, при всяком воспоминании и запечатлелся он, в лодке с большим усилием гребет, чтобы далеко не снесло, и ритмично повторяет: «против течения!»…, «против течения!», а я сижу на корме и, глядя на него, радуюсь его юношескому задору. А неприятно другое — типография МСЦ напечатала его автобиографию, а «Цензор» очистил её от меня, подобно как при Сталине из истории убирались имена его врагов. Так что когда истечет первый срок наказания, за «горшки», на подходе следующий?! Да сбудется написанное: «..не выйдешь оттуда, пока не отдашь до последнего кодранта» — Мф. 5 гл.

Благодарю Бога — до самого дня расформирования богомольного лагеря (поздняя осень 1965 г.), я ничьей веры не разбил. А однажды отсидел 15 суток и за то, что спасал при «шмоне» единственный экземпляр «Сторожевой башни». И вообще, у нас был общий противник и я чувствовал себя обязанным помогать всем верующим «сохранить веру». Помогал перепрятывать Библию, собирал, как учил Шелков, всякую полезную и богатую витаминами траву и в столовой клал желающим в еду, кого-то обучал нотной грамоте, с писателями и диссидентами от политики участвовал в акциях протеста, активно посещал лекции и припирал лекторов так, чтобы зэки радовались, т.к. говорил, что минута смеха заменяет 100 грамм сливочного масла (хотя меня за подобные акции протеста часто сажали в карцер, или уводили на вахту, пока очередной лектор не прочтет своей лекции).

Однажды в канун Рождества «выдернули» на этап последнего в зоне священника-униата. И я согласился заменить его — сказать слово и завершить благодарственной молитвой за праздничную вечерю. Всё было сделано, как по писанному, а вот молитву произнёс по-русски. И мне полусерьёзно накинули удавку и сквозь зубы проговорили: «Хіба Бог не розуміє української мови, що ти не нашою молився й зіпсував нам свято?!» Пришллось каяться, и с того сочельника я стал молиться Богу на своем родном языке.

В моём «послужном списке» есть и такой курьёзный случай. В «богомольном» сидели не только два «христа», а и один «наместник царя Николая второго» — внешне видный, представительный муж: двухметрового роста, крепкого телосложения, широкоплечий… когда его увозили, а он не хотел, то за него вцепились 4 надзирателя, тянут, стараются завернуть назад руки, а он стоит как крепко вкопанный столб.

Но прежде его осудили на 6 м‑ев ПКТ за то, что писал на волю «Воззвания к подданным России» и тайно вкладывал в продукцию изготовляемую в лагере (между нами говоря, я помогал ему в этом). Нас кормили скудно, а в ПКТ втрое скуднее. И я собирал хлеб, выпрашивал, кто отоваривался в ларьке, закисающееся повидло, и всё добытое прятал в бане (его под конвоем водили помыться раз в 10 дней). Он находил спрятанное и съедал всё без остатка — видимо, аппетит был отменный (а с собой брать запрещалось), и благодарил Бога, что в тяжкое время нашелся и для него Авдемелех (Иер.38 гл.).

Так я делал все 6 м‑ев. А когда он вышел, то нашел меня и великодушно изрёк (ну, точь в точь, как принц в одежде нищего…): «Проси любое место в моём правительстве..». А я не желая его обидеть, в конце концов согласился, и он тут же наградил меня двумя министерскими постами и, воздев надо мною руки, благословил… а я, склонив голову, с серьезным видом принял его благословение…

7.   И в заключение этой главы, долгой, как 15 суток лагерного карцера, признаюсь, мне было хорошо в общении с подобными… и чем-то напоминало Иисуса, Которого укоряли, что ест и пьёт с мытарями и блудницами. А с уверенными в своей правоте, мне тяжело, наверное ещё и потому, что такого «добра» у меня и своего, хоть отбавляй.

«Цель же увещания есть любовь от чистого сердца и доброй совести и нелицемерной веры..» — так отходя в Македонию просил Павел Тимофея увещевать, чтобы от сего отступивши, и мы не уклонились в пустословие не разумея, ни того, о чем говорим, ни того, что утверждаем… ибо закон добр, если кто законно употребляет его — 1 Тим.1 гл.

Как известно, ходившие вокруг Иерихона не имели ни любви к жителям города, ни чувств сострадания к детям и старикам… Требующий жертв Иегова повелел предать Иерихон заклятию (заклятие — дословно: жертва всесожжения). И Силы, подстрекавшие верующих ЕХБ, не повиноваться во всём Советской власти, не преследовали цель улучшить её, укрепить, а изничтожить, чтобы от неё не осталось и камня на камне. Или, пользуясь библейской терминологией, предать Советскую власть заклятию, как Иерихон!

Отсюда и вытекает весьма неприятное — в чём-либо неповинующиеся Советской власти вольно-невольно помогали тем Силам, ставящим цель разрушить советскую систему социализма. И становились Их орудием направленным против Советской системы общежития. Поэтому нас и занесли в список особо опасных врагов Советской власти!

К моему ныне огорчению, ту характерную особенность пропустил даже такой «зоркий» и мною высокочтимый брат И. Каргель. И в своем толковании на От. 2:10 об узниках советского периода, написал, цитирую: «диавол сам этого не делает, но представляет детей Божиих опасными для государства, имеющих политические цели… и тюрьмы наполняются ими». А о точно таких узниках царизма: «Братья! вы страдаете не за Христа, а за свой язык» (?!).

Точно по тому сценарию было разыграно и движение за чрезвычайный съезд ЕХБ. И какие усилия понадобились нам, чтобы вынудить Г.К., хотя раз, для формы, начать Первое послание ИГ со слова «Братья, служители ВСЕХБ». А дальше, как при эпидемии черной чумы, все заразились от него «увещеванием без любви…» И уже не секрет, что изначально ВСЕХБ был для Инициативников, что для Израильтян заклятый город Гаий.

Увлеченная революционным порывом, горя ревностью не по рассуждению, молодежь толпами и по-одному ходили «увещевать» и призывать к покаянию служителей ВСЕХБ. Это стало некоей пошестью, за которой, к сожалению, стоял сам Прокофьев… Он до самого дня ареста в апреле 62‑ого понуждал к тому молодежь… Да и у самого признаки той чумы давали о себе знать ещё в Кежме, Красноярского края, куда его привезли на ссылку. Оттуда он написал и своё последнее письмо-увещевание, в котором призывал служителей ВСЕХБ к покаянию, выражал глубокое сожаление, что не может приветствовать их как братьев и слезно заверял их в своей к ним любви. И Господь ему Судья, как он любил и чего им желал. Затем его перевезли в Енисейск, а после «харакири» ещё дальше, в Маковское…

А мне запомнилось, когда осенью 61‑ого, я бегом заехал в Харьков пополнить запасы Посланий, и снова лететь туда, где еще не был, на вечер задержался и слушал «отчет» сестёр, как они ходили «увещевать» Парчевского (обл. пресвитер) и призывали его к покаянию. А он слушал-слушал, и под конец снисходительно проговорил: «Да, да, Бог повелевает людям всем повсюду покаяться, и „…долготерпит нас…“; слышите, сестры, „долготерпит нас“»!?

Но что касается Г.К., то однозначно, он параноик, и был одержим идеей на страданиях своей жены и крови своих детей-первенцев «восстановить Иерихон», или как он приватно признавался: «на базе ЕХБ создать строго централизованное общество на подобие ордена Иезуитов»; и естесственно, стать генералом, возглавить его. И одно ему не удалось — переименовать созданное им, хотя, говорят, неоднократно пытался.

А Инициативники, закончив «увещевать» служителей ВСЕХБ, и стремясь показать «нелицемерную веру» с таким же рвением взялись за своих «Иеровоамов». Но не тут то было — и не соврал Куксенко, описывая духовное состояние церквей Оргкомитета, будущего СЦ ЕХБ. Его Служители, как депутаты Верховного Совета, присвоили себе особый статус, и кто осмеливался с ними не соглашаться, а тем более, перечить и пробовать увещевать, ненаказанными не оставались. Так из Баварской церкви изгнали две сестры и брата, выразивших свое несогласие с Иваном Антоновым и Дубовым. И едва избежал наказания З.П., а его жену принудили трижды прокричать: «Отрекаюсь!» и только тогда её оставили в церкви. И в других церквах области за отказ подчиниться централизовано проводимой кампании по исповеданию, изгонялись дети Божии; пострадала и моя жена.

В свое время, я не посмел пойти к одной умирающей сестре, чтобы наедине принять исповедание по её просьбе; а её «очумевший» муж «отблагодарил» мне — в принудительном порядке проводил мероприятие по «исповеданию», а когда моя жена тому воспротивилась, изгнал её из церкви, хотя она слезно умоляла его не делать того. И я возвратившись после второго срока нашел её крепко огорченной и нигде не состоявшей членом церкви. А она — украшение нашей общины, её слава: в 19 лет её девственницей увезли в Германию; там она уверовала, приняла крещение, неразвращенной возвратилась домой и мужественно сохраняла веру, хотя один Господь знает, сколько ей и таким, как она, приходилось терпеть от «советских Савлов», и от зари до зари работать в Мерчанском лесничестве, где им ничего не платили и даже не засчитали в стаж… И на такую, чрез которую тот служитель сам уверовал, он посмел поднять руку, чтобы искалечить её душу… И ничего! Сидит он теперь спокойно на американских хлебах не угрызаемый совестью. А так потому, что сожжение в совести — это самое распространенное осложнение переболевших черной чумой. А чумной волк «перекачал» всех, так или иначе вступавших с ним в контакт.

Итак, рассмотритесь и увидите, что на воле по сей день существует подобие «богомольного» лагеря, к чему приложил когтистую лапу и чумной волк в овечьей шкуре. И как в Мордовии были и такие, полуисцелённые Иисусом от слепоты, которые ни с кем даже не здоровались чтобы не оскверниться за ручку двери брались через тряпочку и в столовой, садясь, подстилали газету, а общались исключительно со своими едино‑мышленниками, так и сегодня многие «видят проходящих людей, как деревья» — Мр. 8 гл. И соответственно, ведут себя, как в лесу… Для них, они не души живые, не Его творение, не Его род, а пища для огня вечного… И я в прошлом также верил в ту муру и пугал тем других, как написано: «а иных страхом спасайте». Вот так, со временем меняются и наши приоритеты, если внимательны к тому, что сегодня Дух Святой говорит церквам. 6удьте здравы.

 

Первые дни лета 2008 года, 36, Спокен