Глава 7. Наши отцы — «лапси» (?)

Для лучшего понимания того, что скажу об И.Г. и её лидерах, необходимо знать больше о среде, в которой родились Инициативники. Ибо Движение Инициативников — не метеорит, сверкнувший на темном небосводе ночного неба, а в следующее мгновение бесследно исчезнувший; не случайное явление, а закономерное следствие процессов, происходивших в общинах ЕХБ, в стране, и за её пределами. Движение не было стихийным в том смысле, в каком было «слово Божие к Самею, человеку Божию… от Меня это было»; и Движение было стихийным, в смысле, не организованным и неуправляемым людьми, для обуздания которого ещё предстояло организовать его и возглавить.

В мире все относительно. И если говорим о духовном упадке церкви, или наоборот, о возрастании в благодати и познании Господа, то обязательно с чем-то сравниваем, сопоставляем, и относительно того, нами рассматриваемое либо выглядит крайне мизерным, либо великим.

И когда И.Г. обвиняла служителей ВСЕХБ в их отступничестве и ставила им в вину низкое духовное состояние церквей ЕХБ, то с чем-то сравнивала. Что и было отмечено в том же Послании к служителям ВСЕХБ: «..Вы, кто в свое время с великой радостью отдали свои сердца Богу…» — намек на период истории церквей ЕХБ 20‑ых годов, который представлялся авторам Послания великим и славным. А уже на фоне того представления о 20‑ых годах, настоящее состояние церквей и служителей ВСЕХБ, смотрелось как отступничество и «оставление первой любви».

Однако, ошибок не избежать, если сравнивать и сопоставлять неразумно. Ибо невозможно не погрешая против Истины, сравнивать, скажем, моральные нормы поведения Авраама и апостола Павла. Написано: «Ной был праведен в роде своём». Слышите? Праведным не в «роде нашем», и даже не в том, о котором говорил Иисус: «..не пройдет род сей..», а «..праведным в роде своём». В том роде, при сопоставлении с тем родом жизнь Ноя смотрелось как праведная. И автор послания Петра, именно так сравнивая, назвал и Лота «праведным»; праведным относительно рода «неистово развратных» Содомлян; а автор послания к Евреям предложил нам целую галерею — «облако свидетелей» — героев веры, каждый из которых был праведным, в свое время, «в роде своем». Но если всех тех «праведников», да перенести, как есть, в «наш род», то мы, не колеблясь, отлучим их от церкви.

Поэтому крайне опасны прямые сравнения и буквальные подражания. Это так же неразумно, как если бы взрослый стал подражать детям… «На злое будьте младенцы — учил нас апостол — а по уму будьте совершеннолетними» И вооружившись тою мыслию, посмотрим на «тот род», в котором родилось и мужало Движение. Ибо нет, не было и быть не может единых стандартов для всех «родов», единого правила и мерила; и судить о них не следует нашими мерками, пусть и основанными на Библии.

Первое, что следует признать — служители ВСЕХБ и в самом деле отличались от служителей довоенных союзов ЕХБ. Хотя, судя по паспорту, многие из них были те самые. И чем они отличались мы сделаем предметом тщательного исследования. А пока ограничимся замечанием, что особенно четко отличие просматривается при сопоставлении их отношений к Советской власти, которая служила оселком, на котором оттачивались нормы поведения тех и других; водоразделом, когда реки, берущие там начало, текут в разные стороны.

Принято думать, что общины ЕХБ 20‑ых годов были «..прекрасны, как луна, светлы, как солнце и грозны, как полки со знаменами». И такими мыслились и общины 40‑ых годов. А мне представляется, что за всю историю ЕХБ не было такой нищеты и убогости…, не нищеты, делающей христиан богатыми Божьими благословениями, а которая «подрезает жилы», лишает духовной силы, но сохраняя «вид благочестия». И как следствие — катастрофа…!

Второе, в 40‑ых годах, общины не восстанавливались, а строились заново, о чем свидетельствует и их название — не «Баптисты» и не «Евангельские», а Евангельские Христиане Баптисты. Как и Иудеи после Вавилонского пленения, не восстанавливали, не реставрировали, а строили второй храм, и строили новые люди, с иной психологией, по иному относящиеся к Вавилонским и Мидо-Персидским царям… А «восстановление», связанное с именем Зоровавеля, было таким, что когда пришел Ханани и рассказал Неемии, то царский виночерпий «сел, и заплакал, и печален был несколько дней, и постился и молился пред Богом небесным», пока его не назначили сатрапом (губернатором) и не командировали в Палестину.

Мы уже говорили, что с 1942 года были сняты все ограничения на деятельность религиозных объединений, освобождены из лагерей, кто «не закусил удила», а подавал надежды, что пересмотрел свое прежнее отношение к Советской власти и теперь будет патриотом своей родины. И общины ЕХБ стали возникать стихийно, поначалу с оглядкой, а потом всё более уверенно строилась жизнь поместных церквей. Общины и группы численно росли и множились.

«Зоровавелев» период окончился с приходом в Иудею законника Ездры и сатрапа Неемии (схематично), а в нашем случае — когда речь Черчилля (1947 год?) послужила сигналом начала «холодной войны»; когда Западные политики взяли на вооружение а/ — возвращение евреев на свою «историческую родину», б/ — религию и в/ — политических диссидентов.

«Холодная война» прямо повлияла на изменение политики Советского государства относительно религии, и оказала существенное воздействие на возникновение движения по отделению «Государства от Церкви». То была настоящая «Диверсия без динамита»; три «точки опоры», которые использовались, чтобы сдвинуть Соцсистему с её фундамента. А преподносилось под вожделенным для всех прикрытием борьбы за «Права Человека».

В идеологическом противостоянии, кроме выше отмеченных, использовались и другие формы диверсии — экономические, гонка вооружений и даже обольщение молодежи «западной культурой» — музыкой, модой одежды, свободой сексуальных отношений и т.п. И если всего того мы не видели, то это не означает, что его и вовсе не было!

Использование Западными политиками религии, прямо ударило по общинам ЕХБ. Сталин не забыл довоенного отношения религиозных деятелей к Советской власти и, со свойственной ему, как говорят, подозрительностью, имея лишь один факт — Запад планирует использовать религию в своих целях — отдаёт распоряжение усилить контроль всех религиозных объединений.

Мне представляется, что то была и в самом деле, излишняя подозрительность, так как определяющим фактором взаимоотношений верующих с Властью были «лапси» — так в первые века христианства называли отпадших во время гонений и возвращающихся в церковь в периоды затишья. Они «яко трава», что во время бури полегла, а когда беда проходила и выглядывало солнышко, поднималась и, как ни в чем не бывало, зеленела на лугу. А вокруг вывернутые с корнем деревья, разрушенные постройки, размытые дороги и трупный смрад…

«Лапси» составляли абсолютное большинство во всех общинах ЕХБ, которые пополнялись за счет их детей, небольшого количества уверовавших в годы войны в Германии и военным лихолетьем сломленные, нашедшие отраду в общине верующих. Это был особый контингент верующих, которых никакая сила не заставила бы снова встать на путь конфронтации с Советской властью.

И не думаю, что повоенное изменение отношения Советской власти к Религии вызвано — «беда прошла, и снова Бог не нужен», или расхожим: «Не пустим в церковь молодежь, а старики перемрут и с религией будет покончено» — а серьёзным опасением рецидива 20‑ых годов, чтобы церкви и молитвенные дома снова не стали рассадником антисоветских настроений. И особенно опасались за молодежь, которая как малая закваска, может заквасить всё тесто. А при объявленной Западом «холодной войне», даже джинсы и игра на гитаре политизированы и несут положительный или отрицательный политический заряд. А тем более, Христианство, которое по своему положению в мире не может быть аполитичным.

Пример, Меннониты — наиболее отошедшие от политики. Но чтобы удержаться на тех позициях, они пошли на такие жертвы, на которые не в силах ступить и самые заядлые из МСЦ, которые не довольны одним «пропитанием и одеждой», а хотят иметь дома, машины, высоко оплачиваемые должности, устраивать многотысячные собрания, иметь многоголосые хоры, оркестры, посылать детей в школы и высшие учебные заведения — а всё сие прямое участие в политике… и не следует уподобляться малым детям, которые при виде опасности, закрывают глаза. От того опасность становится еще более опасной!

Ложная аполитичность разрывает надвое душу и калечит тело. Или мы ко Христу в небо, или Христос к нам на землю! И невозможно совокупить те два противоположных направления жизни. Либо губишь душу и тем спасаешь её, либо спасаешь душу и тем губишь её. Это те два господина, которым невозможно одновременно служить — любовь к одному есть ненависть к другому, и наоборот. Это я для размышления, а мы продолжим наш разговор.

Как при постройке храма по указу Персидского царя Кира, строили заново, по им предложенному чертежу, строили с местного материала и не на ровном месте, а где было «много мусора», так что старики, у кого в мыслях рисовался прежний храм Соломона, плакали, а молодые, ничего лучшего не представлявшие, ликовали. Так и общины ЕХБ — совершенно новое строение, возведенное на новой основе, внутренне другими строителями; общины, в которых духовный настрой определяли «лапси».

Всё это можно увидеть, если сравнить то, как отреагировали на местах, когда «восставшие из мертвых» братья в 1942 году подписали «Обращение», в котором все верующие ЕХБ призывались выступить как один на защиту своей земной родины, с тем, что творилось на довоенных съездах обоих союзов при обсуждении «военного вопроса», когда разногласия доходили до разделений с выходом общин из союза… Точно так, тихо и спокойно, общины ЕХБ приняли и условия регистрации, и никто даже не помыслил назвать ЗРК — антиевангельским, чтобы отказаться его исполнять.

И уместно будет отметить, где верующие подпадали под влияние «принципиальных», кому репрессии 30‑ых годов не стали «глазной мазью», в тех городах, где держались довоенного отношения к власти и регистрации, там, по окончании «зоровавелевого» периода религиозная жизнь умирала, как засыпает в снегу замерзающий… Что видно на примерах городов, где в 20‑ых годах были большие по численности общины. «Лапси» не возвращались в общины, в которых сохранялась опасность конфликта с властью, не шли туда и их дети. И к 60‑ым годам в тех городах религиозная жизнь сошла на нет, либо теплилась в жалкой кучке «святых». Сравните, города, равные по многим показателям, например, Челябинск и Харьков и вы сами убедитесь, что в те годы отказ от регистрации — дорога в небытиё.

Мы не сердцеведцы, и если автор Деяний, желая показать силу воздействия «крещения Духом Святым» оперировал количеством, тем более простительно нам. Так в Харькове, худо-бедно, а верующих ЕХБ было около 2 тысяч членов и не менее двух сот человек молодежи. А в те самые 50‑е годы в таком же промышленном Челябинске, где осел пресвитер «принципиальный» противник регистрации, от некогда большой церкви осталось около 20 человек, четыре, или пять молодых сестер и два брата (!?). А отдельно, для харьковчан, предлагаю ещё сравнить города Богодухов и Мерефу, Люботин и Изюм… Даже поселки, такие как Соколы, выгодно отличались от городов, подобных Чугуеву, где регистрация стала камнем преткновения. Но не спорьте, что «по узкому пути идут немногие. А Господу они дороже тысяч номинально верующих». Хотя автор Деяний указывал на «великое множество уверовавших», как на доказательство Его благоволения, а относительно того, кто Ему дороже, написано прямо: «..возлюбил Бог мир..», а не только тебя и меня…

Еще говорили, что к 60‑ым годам число нерегистрированных церквей составило 2/3 от числа регистрированных. Это верно, и одновременно — пыль в глаза. А та двузначность разрешается просто. И снова таки, на примере Харьковской области, типичной для большинства областей, где много общин ЕХБ оказались на периферии.

Так на территории Харьковской области к середине 40‑ых годов числилось что-то около 160 общин ЕХБ. А к концу 50‑ых, официально зарегистрированных — 56. И я, объездивший большинство общин, утверждаю, что за исключением 2–3, прочие умирали естественной смертью — по причине массового переселения трудовой части сельского населения в города и пригороды. А оставшиеся, в основном, старицы, посещали общины менее страдающие от урбанизации, либо по месту жительства тихо доживали свой век.

И хотя в свое время, мы выступили против искусственного разделения народа Божия на регистрированных и не регистрированных, но если быть откровенным, то имели в виду «мертвые души-общины», живущие в нашем воображении. А на самом деле, мы не знали ни одной общины, которая бы в 40‑ых годах отказалась от регистрации и функционировала до явления И.Г. в 1961‑ом году. Были общины, по разным причинам снятые с регистрации во второй половине 50‑ых годов. Но сказать, что таких было 2/3 от общего числа, то есть более 3000 — это и есть та пыль в глаза…

И к слову, о цифрах — хотя математику принято называть самой точной наукой, но политики манипулируя цифрами бесстыдно врали, врут и будут врать, вводя в заблуждение и заблуждаясь. К сожалению, «..туда же обращается народ Его, и пьют воду полною чашею». Поэтому, от всей той мути захлестнувшей и нас, спасение в одном: Веруйте в Бога — сказал Иисус — и в Меня веруйте. Даже цифры, которые мы встречаем в Писаниях, многие серьёзные дети Божии не воспринимают, как принято в математике, а символически. И если, к примеру, мы читаем, что Иисуса встретили десять прокаженных, то это — притча-событие подтверждающая Истину, что весь мир лежит во зле. А если так с цифрами в Писаниях, то как можно безоглядно верить цифрам, которыми оперируем мы.

И немного о внутреннем настрое общин ЕХБ. В детстве мы — мальчишки, любили бороться. И победителем объявлялся, кто положит соперника «на лопатки». А я, по своей гордости, лежа «на лопатках» дрыгал ногой и задыхаясь от обиды кричал: «Нет!». Такими «непобежденными», возможно, чувствовали себя единицы, кто в 30‑е годы под покровом темноты продолжал собираться по двое-трое, или не прятал библию на чердак, но и не лежала она открыто на столе (!?). А все прочие — «лапси».

Помню, моя мама придя с очередного «членского», жаловалась отцу — а я чрез двери подслушал: «Если он ещё станет доискиваться, кто как вел себя в прошлом, встану и при всех потребую, чтобы и он рассказал, как ему удалось избежать тюрьмы, когда боясь раскулачивания оставил общину и бежал в город и вел себя так, что никто не знал, кто он?!» Но ей не пришлось так поступить — Пал Матвеич сам увидел, где «перегнул палку».

«Лапси» далекого прошлого не разбивались в своих верованиях, они просто испугавшись страданий, оставляли собрания. Наши «лапси» отличались от них, как и от «накрещенных» в 20‑ых годах, кто оставил собрание после первых арестов, убежал, как Давид из Кеиля и никогда не вернулся назад. А наши «лапси» вернулись, ибо действительно родились от воды и духа и возымели в себе силы сказать: «..хоть я и блудный, но Твой я сын». Но возвращались не массово, а поодиночке, так как были травмированы и, возможно, с «поражением духа».

Наши отцы не имея дара провидеть будущее, строили на основании убеждения, что Советы — власть антихриста и, не приемля происходящих в стране общественных преобразований, мучились в душе и ожидали скорого пришествия Господа и «конца света». Но Господь не пришел за Своей Невестой-Церковью в середине «Великой скорби», как им представлялось, а «власть антихриста» и после семи лет ожидания «не падала», а в прямом и переносном смысле, падали и разбивались в вере святые. Так в одночасье их строение сгорело дотла; а они как головня из огня…

Мне довелось встретить такого, в прошлом «ожидающего и желающего» — сам он остался жив, но был прикован к постели, так как наслышавшись «признаков», что Господь вот-вот грядет, он закутался в белую простыню, взобрался на «конек» сарая, увидел, Кого страстно ожидал и шагнул к Нему на встречу. Таких экстраординарных случаев, слава Богу, было мало. А в США, в 19‑ом веке, во время очередного «Пробуждения», говорят, исчислялись тысячами, кто разбился и в вере в Бога не дождавшись «Пришествия Господа» в срок установленный по седьминам Даниила.

Нам невозможно представить душевные муки, к примеру, сестры вышедшей замуж за иностранного миссионера. У них вскоре родился сын… да жить и в радости славить Бога. Но, как снег на голову, неожиданный арест мужа, его последнее слово к трехлетнему сыну, которого видеть ему уже не суждено… А мать, как жена «врага народа», вынуждена скитаться по стране ради куска хлеба и, как писал Т. Шевченко: «…свою нудьгу переливать в свою дитину…» И только спустя 30 лет, она не пропустит случая «отблагодарить» за свою поломанную жизнь, за отнятое счастье… Травмированная психика нашла выход…

Но большинство травмированных вели себя, как писал тот же поэт: «…а ми стояли і мовчали, і мовчки чухали чуби…» И кто скажет, чего там было больше — христианского всепрощения и смирения, или… человеческого страха? И ещё: почему так получается, что страдания одних лечат, других калечат, а о третьих можно спеть, и не ошибешься: «..каким ты был, таким ты и остался..»?!

Отец, отпуская «на волю» своего младшего сына, поступил в высшей степени справедливо, не дал сыну повода плохо подумать о нем — по первому требованию разделил имение и отдал ему его долю… Не так, а совсем по иному поступил Авраам со своим сыном. Конечно, Исмаил был не прав, что «насмехался» — то ли обидел своего меньшего брата, то ли подсмеялся над его матерью, родившей в старости.. Но чтобы за это изгнать своего первенца в пустыню, лишить его доли наследства — несправедливо с какой стороны ни посмотри. Но нас заинтересовал результат — попавший в бедственное положение «блудный» сын возвращается к отцу, и отец рад: «..сын.. пропадал и нашелся»; а пустыня и несправедливость родителей превращают Исмаила-отрока, в «дикого осла» — «руки всех на нем, и руки его на всех», так что сыны Исаака по сей день жнут плоды той несправедливости. А заодно и те, кто их оправдывает и обороняет.

А вникните, насколько всё было взаимосвязано и сплетено в тугой узел человеческих интересов — брат, с риском для себя, собирается ехать в Москву, чтобы остеречь братьев, не допускать к руководству двух служителей (к слову, своей цели он не достиг, а себе приговор подписал), о которых работник ГПУ предупредил его, чтобы не ставили им препятствий. На что возмущенный брат, горя «первой любовью», решительно возразил: «Это вмешательство Государства в дела Церкви; и изберем в руководство, кого мы сочтем достойными!». Не увидел, что наоборот — это вмешательство Церкви в дела Государства, когда служитель видит антихриста в лице власти. Ибо в обязанность властей входит проверка благонадежности граждан, а тем более тех, кто учительствует. Во всяком случае, так понимали и понимают власти!

Жена знала о той беседе мужа с представителем власти. Но не остерегла его самого, не сказала: «Послушай, мой дорогой муж, я дала обещание идти за тобою всюду, но ты идешь и ведешь себя и впрямь словно с луны свалился… Ты, без года неделю, богослов, и в порыве энтузиазма, куда только вчера прибыл, как в чужой монастырь, хочешь устанавливать свои правила. Посмотри на твоего отца, он так не поступал. И вторично верно сориентировался — как только увидел, что не может исполнять законы страны, противные его убеждениям, собрал свои пожитки, жену и уехал назад, в Канаду. И ты, оставь здесь сто лет никому не нужную литературу, которой набив чемоданы, вёз сюда, и следуй за отцом, а я с сыном, за тобою. При том, ты слыхал заявление П. Павлова на ВКБ: „…нам не нужны иностранные проповедники…“. Возможно тебе стыдно возвращаться в США не совершив в России чего-то великого; стыдно и перед твоей бывшей невестой, которую ты оставил, потому что она отказалась ехать с тобою в Россию. Но то ложный стыд толкающий нас на безрассудство…»

Но… она промолчала. А была не просто женщина, а с характером, властная и решительная — однажды она чего-то пожелала, и весь СЦ не мог её переломить. Но с другой стороны, могла ли простая русская женщина-мать мыслить масштабно, и интересы своей страны поставить выше интересов личных; верно увидеть и точнее объяснить и мужу, что при Советской власти есть Кесарево, а что Божие?… А муж истолковал молчание жены по своему: нужно отказаться от американского гражданства и, подражая Моисею — «ни копыта» безбожной власти, дни которой сочтены…

Да, он — герой, но не нашего, а своего времени, герой веры в роде своем! А страдания, постигшие его жену, как и следовало ожидать, сделали то, что из Исмаила вытворила пустыня… И такими были мы — Инициативники, дети репрессированных родителей, дети пустыни; точнее, такими сделало нас бытиё (или битьё!), оно определило наше сознание, как две капли воды похожее на «сознание» той четы.