Глава 8. Наши отцы — «лапси» (?) (продолжение)
Не знаю почему, но факт — США забыло о своих гражданах, а о наших отцах — и подавно. Таково, к слову, нынешнее отношение и к Инициативникам. Правда, ради политических выгод, «вспомнили» о сыне, выкупили… и скинулись по доллару ему на жильё. Вот и вся шана тем, кто послужил им «точкой опоры…» — использовали и… ах, извините, чуть не забыл: дали «статус беженца..».
Своими ушами я слышал, как А Карев убеждая А. Прокофьева не верить ни одному обещанию Запада, рассказал ему о своей встрече на ВКБ в 1955 году с теми, кто спровоцировал наших отцов на конфликт с Советской властью:
— Ты смотри… живой… а мы то думали, что Сталин всех вас сгноил в Сибири… или вы, того… стали коллаборационистами?!…
— Так хотя бы свечку в церкви поставили, помянули… или не рады, что мы выжили? А как видите, выжили, чтоб и вам сказать: «Советская власть от Бога установлена», и уже не получится нашими руками каштаны из огня выхватывать…
— А чего обижаться. У вас что, своей головы на плечах не было?!
Признаюсь, я не смог передать всей горечи, с какой Александр Васильевич рассказывал ту страшную правду. Но если быть честным до конца, не знаю, как Прокофьев, а я ему тогда не поверил. Так как то было осенью 1960 года… И я, подобно отроку малому, сидел чуть-чуть в сторонке и ловил каждое их слово. И мне было интересно наблюдать, как спокойно течет их разговор и какое напряжение в каждом слове, примере, как умеют о важном сказать намеком, словно невзначай…
В1945 году немецкий народ потерпел крах: рушились все планы, потеряна всякая надежда, народ в состоянии прострации, под руками одни развалины… Но Германию «спасла» Америка — по плану Маршалла стала её «благодетельницей» — чтобы снова противопоставить ненавистному коммунизму. А наших отцов воскрешал Господь. Западные же братья не знали, и знать не хотели о тех, кого спровоцировали на конфликт с властью, как и «Слуга» Рутерфорд — Иеговистов Германии. Так как чудом выживший, становился немым свидетелем, как брат предает брата и воздевает к небу руки, думая, что они чисты от крови… Увы!… Так что давайте сами рассудим наших отцов — так ли они виновны, и если «да», то в чём.
Первое, что бросалось в глаза, при посещении собраний верующих 40‑ых годов — их «радость сквозь слезы», или «слезы радости» — как угодно — просто эпидемия слезная: слезными были молитвы, проповеди, песнопения и даже вид лица и одежда. Характерно, в те самые годы, наши Западные братья буквально «заливались смехом», настоящая эпидемия… смеялись везде и по любому поводу, даже похороны превращали в смех. И еще я застал и присутствовал на «похоронном» служении в церкви — тело усопшего брата Г.В. лежит в гробу под кафедрой, а за нею пастор и раз, и два, и три «чудит» и церковь отвечает дружным смехом; а возле меня, тем возмущенным, «кротко» стоит «ответственный за порядок» и требует: «follow me!». А я ему в ответ: В ад попаду, если пойду за тобою!
Второе, верующие ЕХБ вели себя как заторможенные: никаких дерзаний, даже радовались «с трепетом», опасаясь её потерять; за то ко всем «возвращенцам», как и к другим вероучениям, в общем, были настроены терпимо и миролюбиво. Я не слышал, чтоб они кому бросили в лицо: «Ты погибший, потому что…» — прошлое было их настоящим «жалом в плоть…». Так что не власти сгоняли в один союз и братских меннонитов, и пятидесятников, а влекло сострадание к страждущим… И если бы последние не вели себя «по воронаевски», то братские отношения между нами сохранились бы до сего дня.
Третья особенность подмеченная историком С. Савинским — «лапси» не маялись вопросами: «почему?» и «за что?», а больше «для чего?». (Думаю, что и последнего не было). Ибо они знали, что братья повели их по пути конфронтации с Советской властью и постигшая трагедия — следствие выбора того пути. И не судили их, так как и сами так смотрели на неё. А хотели одного — забыть. Поэтому не рассказывали о своих мытарствах и лагерной жизни, не вспоминали ни в проповедях, ни в частных беседах, даже в молитвах вслух не упоминали тех, кто ещё находился в узах… и в автобиографиях было и когда родился, уверовал, крестился, кем работал, а как доходят до 30‑ых годов — прочерк, полный провал памяти — то прошлое для них как не существовало. Прямая противоположность нам — уже вызывает обратную реакцию, а мы всё о том же: «..надлежит не только веровать, но и страдать…» и примеры, примеры физических страданий, словно не существует возвышенного страдания духа, и других. не менее важных вопросов, содействующих возрастанию в познании Господа.
Память о прошлом унижает и смиряет, ибо невозможно помнить свое падение и одновременно осуждать на смерть Сапфиру. Как мог судить без милости тот же Ш., если и в самом деле, чтобы выжить на «вечном поселении», ютился в одной конуре с женщиной. А когда неожиданно власти изменили приговор, он мирно с нею попрощался и поехал к своей жене, а она вернулась в свою семью; или Ж., за которого. в ссылке на Колыме дрались две женщины; или… да что говорить, все были «лапси», только падал каждый на свой лад. Они не судили о грехе, большой он или маленький, а «к смерти», или «не к смерти».
Теперь только мне дошло, почему А. Карев, когда узнал о падении Прокофьева, прислал к нему нарочного с предложением приехать в Москву по вопросу восстановления его в членстве с последующим служением в церквах ВСЕХБ. Это дело милостивого нуждающегося в милости. Только за одно это ему будут прощены все грехи! И мне хотелось «выть как шакал», когда рассказали — последние два года Прокофьев лежал в постели с парализованной речью, но все понимал и не переставая плакал — что к нему, за неделю до смерти приходили братья-служители СЦ и «напомнили», чтобы не тешил себя ложной надеждой, а знал, что отлучен «До второго Пришествия». А жена стояла рядом, слушала, тихо плакала и не дала ходу мелькнувшей мысли: схватить, что попадет под руку и… чтобы больше никогда в жизни, никому не говорили ничего подобного! А я с радостью взял бы на себя её «грех».
Мне, когда очень что гнетет, тянет к обиженным и униженным, чтобы оказать им любовь, «вдохнуть надежду на спасенье…», но винюсь, запросто нахожу общий язык даже с самыми отъявленными негодяями, а вот тех святош-чистоплюев не переношу… и сдерживает только «закон подлости», согласно которому, кто без милости судит, тот завтра совершит то самое, или еще более мерзкое и отвратительное; сдерживает, но не удовлетворяет и не успокоивает…
И странно, немецкие баптисты также не любят говорить, ни о своих победах, ни о поражениях периода 33–45‑ых годов (также период в 12 лет. Совпадение?). А когда на ВКБ, — первом после окончания второй мировой войны — немецкой делегации прозрачно намекнули о необходимости принести покаяние за сотрудничество с нацистским режимом, они не стали возражать: «Согласны, мы покаемся, когда услышим Ваше покаяние за военное сотрудничество с коммунистической Россией» (!?). А дома, на эту тему и разговаривать не стали со своей молодой братией, и она послушно ожидала их постепенного отхода от дел «по старости».
И только мы — слепые фарисеи — душим и требуем: «Отдай, что должен!». А для себя, однако, открыли некий «Первый суд» — когда судим сами себя — «без всякого широкого судебного разбирательства.. адвокатов, обвинителей, свидетелей, судей… этот первый суд принадлежит нашей совести… и если всё в нем совершается правильно (а кто будет определять?! — моё) мы выходим из нашей молитвенной комнаты оправданными.. и тогда во всех иных судах высшей инстанции уже нет необходимости» — конец цитаты. (Г. Крючков. «Первый суд»). И обратите особое внимание на слово «оправданным». Не помилованным, а оправданным… (!?)
И я готов, как говорится, поднять обе руки, в знак согласия с тем «открытием». Только непонятно, почему благами «Первого суда», пользуется, как привилегией, один он, открыватель, а не все, кто в той благодати нуждался, скажем, тот же Прокофьев, целый ряд служителей СЦ и просто «рядовые братия»? И мысль крамольная лезет в голову — не в оправдании ли, полученном «в молитвенной комнате», сокрыт и ответ на вопрос: почему отверг требование рассмотрения его аморальных деяний, а заодно отверг и тех, кто настаивал на том разбирательстве? Ведь если он оправданный «Первым судом» — судом своей совести, то в соответствии с его «открытием» — «во всех иных судах высшей инстанции уже нет необходимости» (!?). А братия того не уразумели, за что и поплатились.
Меня лично смутило другое: а/. Если «открытие» всеоправдывающей силы «Первого суда» сделать достоянием всех желающих быть оправданными, то первое, чего все мы лишимся — права судить другого. Так как мы не знаем, имел ли место «Первый суд», суд его совести. И если «да», тогда нечего там делать другим судам; и б/. А что если чувство, заметьте, моё чувство оправдания на выходе из «молитвенной комнаты» — самовнушение, самообман, а то и признак паранойи? Ведь отсутствие угрызений совести не всегда означает отсутствие вины, а и отсутствие самой совести. И как следствие — сознание своей исключительности и непогрешимости — следующий признак паранойи. И невольно вспомнилось, прямо таки пророческое слово-вопрос В. Ляшенко: «..а что у тебя там, где должна быть совесть?». Так что с сей стороны открытие «Первого суда» — пагубная ересь параноика. И мне от той мысли стало не по себе — кого мы вознесли, за кем пошли? Или такие мысли от лукавого и надлежит усиленно молиться: «Отче наш… не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого»?
И последнее на эту тему — если начать ставить под сомнение чье покаяние, согласно слову И. Каргеля: «..в нашем самом глубоком покаянии еще нужно каяться, сколько в нем нечистоты, притворства, самоизвинений..», то дойдем и до сомнений в истинности покаяния Давида, даже если это он написал всемирно известный 50‑ый псалом. Ведь насколько можно видеть из написанного, Давид каялся только за убийство Урии, а что спал с его женой — нет такого покаяния. Более того, он и дальше продолжал жить с нею, женою прелюбодейною, и посадил на трон её сына, который под всяким предлогом перебил всех законных претендентов на престол… И нам остаётся одно: признать, что все они «праведны в роде своем» и согласиться, что нет общих для всех правил и мерил. А кто до чего достиг, так должен мыслить и по тому правилу жить! Что снова приводит к лишению нас права судить, кто стоит, а кто падает, кто духовный, а кто плотский и отступник… и кому, когда и в чем каяться, и каким является пред Богом то покаяние.
Нет, и ещё раз нет! Лучше оставаться в младенчестве, не знать тех, не знамо чьих глубин, но иметь право судить кто есть кто, и извергать из среды себя развращенных (!!?). Это проще и спокойней.. а последствия? — А после меня хоть трава не расти.
И в заключение, еще об одной особенности наших отцов. Имею в виду то, что академик И. Павлов назвал «условным рефлексом» — когда «тварь» постоянным воздействием приучена отвечать на раздражитель неконтролируемой реакцией. Я пишу слово «лимон», и если вы вторично прочтете, во рту станет кисло — всем известный пример «условного рефлекса».
Образование условного рефлекса — главная задача в системе перевоспитания преступника. А в США и собаке, своим лаем раздражающей соседей, по решению суда одевают спецошейник, ударом тока реагирующего на лай собаки. И по прошествии одного-двух месяцев снимают, так как собака на долгие годы «отвыкает» лаять.
Не обижайтесь за такое сравнение, но «жало в плоть» и есть тот «спецошейник» возбуждающий «непрестанное мучение в совести» всякий раз, когда начинаем превозноситься и уничижать других.
Жутко осознание своего падения, тяжек путь возвращения, но умом непостижимое, когда забываем, сколько нам прощено и душим своего ближнего «израненного разбойниками», требуя: «Отдай, что должен!» И в таких «душителей», сами того не осознавая, превратились мы, «..кто в свое время, с великой радостью отдали свои сердца Богу..» Этими словами мы корили наших отцов, а теперь они вполне применимы к нам. Как произошло такое превращение и почему, поговорим отдельно, а сейчас об «условном рефлексе», как последствии душевной травмы…
Очевидно, репрессии 30‑ых годов травмировали верующих ЕХБ, и особенно тех, кто хвалился на весь мир, что «нас 200 тысяч», что «мы — самое большое братство, объединенное в союз ФСБ СССР, являющийся выражением единства народа Божия во всей нашей стране»; что «чуткое ухо слышит шаги Господа, возвещающие о грядущем великом пробуждении в России…» и т.д. и т.п. (из выступления секретаря союза баптистов на ВКБ — июнь, 1928 год); кто верил, что Советская власть не от Бога установлена; кто убедил себя, в своей правоте и так жил и по той вере действовал — был так отделен от всего нечистого, что даже не приветствовал служителей другого союза, но думал, что и из печи в семь раз сильней раскалённой, Бог выведет их такими, что и запаха огня от них не будет…
Поэтому, неждано-негадано «в полдень закатилось их солнце», и по прошествии немногих лет от всего того, чем величались — конвульсивное «дрыгание» ногой лежащего «на лопатках» — на всю страну ни одной действующей баптистской общины, и 3–5 общин Евангельских, по два, три десятка пожилых верующих в каждой (!?).
Как выше отмечалось, в 1942 году тот «спецошейник» был снят, закончилось «Вавилонское пленение». Но за те 12 лет у верующих ЕХБ сформировался стойкий «условный рефлекс» — они перестали «лаять» на Советскую власть; избегали не только открытых конфликтов с нею, но панически боялись своими действиями вызвать у властей какое неудовольствие. И поступали так не из страха наказания, а по совести (!?). А стоило во время беседы сказать: «Это политика!», и разговор обрывался на полуслове, даже дергались, словно от прикосновения к нечистому. К слову, тот страх от слова «политика» унаследовали и мы, их дети. Вот и верь, что родителями благоприобретенное не передается через гены. Нет, как «вера, которая обитала в бабке Лоиде» как-то оказалась в Тимофее, так и отношение к политике, к Советской власти и прочее, перешло к нам — Инициативникам — «не от человеческой мудрости изученными словами…»
И во удостоверение своего признания Советской власти, как от Бога установленной, как своеобразный символ, на подобие государственного флага в церквах США, во всех молитвенных домах, на самом видном месте вывешивались два текста: «Бог есть любовь» и «Мы проповедуем Христа распятого» — открытое подтверждение их отказа вмешиваться в политику и обещание отдавать кесарю то, что он считает своим!
А теперь рассудите сами — мог ли А. Карев, или любой другой служитель ВСЕХБ, внятно объяснить мне, никогда никакого ошейника не носившего, даже в виде галстука, или рубашки на все пуговицы застегнутой, что воля Божия, согласно учению Апостолов, — повиноваться властям во всём, ибо нет власти не от Бога установленной?!? Кто может переубедить меня, если в книге Откровение Иоанна, мы имеем твердое основание учения о власти Антихриста и его печати на чело и руку, которое соответствует неоспоренному Иисусом заявлению диавола о царствах мира: «..всё это дам Тебе, если падши поклонишься мне», что свидетельствует о том, кому сегодня принадлежат «все царства мира», и о чем мы постоянно просим в молитве Господней — чтоб царство мира соделалось царством Господа и Христа Его.
Есть и другие объяснения, почему общины ЕХБ не устояли в гонениях и почему на них сбылось «И дано было ему вести войну со святыми и победить их». А знаю одно: доколе остается неизменным канон книг Священного Писания утвержденный Отцами Церкви, а там есть и книга Откровение Иоанна, останется неразрешимым «от кого» получают власть все существующие светские власти. И соответственно остаются равносильными два вида повиновения: «избирательное» и «во всём». а для разума останется неразрешимой дилеммой, как и «..злой дух от Бога».