Глава 82. Оставьте, довольно
(продолжение «Господи! не ударить ли нам мечом?»)
Тогда говорит ему Иисус: возврати меч твой в его место, ибо все взявшие меч, мечом (от меча) погибнут.
В том повелении Господа — Оставьте, довольно — открылось мне не вместимое и до конца непостижимое, а именно, что на тот час действовал «по Писанию» кто простёрши руку извлёк меч свой и, ударив раба первосвященникова, отсёк ему ухо. Это первое. Сам Иисус сказал, а Лука, по тщательном исследовании, записал сказанное Иисусом собравшимся на тайной Вечере: ..но теперь…, продай одежду свою и купи меч..; На что они сказали: Господи! вот здесь два меча. Он сказал им: довольно.
А второе — Ученики, воспевши пошли на гору Елеонскую, на место называемое Гефсимания, по слову Иисуса, взяв с собою те два меча. И когда, видя, к чему идёт дело, один из них извлекает меч и дерзновенно встает на защиту своего Учителя…, Иисус не осудил, но и не похвалит его, а повелел: «Оставьте, довольно…» — отменяет первое чтобы постановить второе. И Пётр услышал то «второе», не стал перечить Его воле, упрямо держась за «первое», и не оспаривал потом написанное: «оставивши Его, все бежали».
Поведение Учеников Иисуса в Гефсиманском саду мне напоминает нашу деятельность.. Только «сад» не в общепринятом понимании, как нечто благоухающее, наполненное красотой. А место, где все там находящиеся впадают в те или иные соблазны иискушения. И для нас Гефсиманский сад не эпизод из жизни апостолов длительностью в одну ночь, а событие-притча раскрывающая суть 20‑летнего отрезка пути верующих ЕХБ.
Мы вошли в Гефсиманию, когда в 1961 году начали действовать по написанному в Мф. 18:15…: Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним..; вошли, когда обличили служителей ВСЕХБ за их, якобы, отступничество и сознательное сотрудничество с внешними в деле низложения Церкви (Первое послание ИГ президиуму ВСЕХБ, которое под конец своей жизни Г. Крючков назовёт «зашифрованным началом»). И так увлеклись рубя уши, так были довольны успехами на том поприще, и по сей день ими хвалимся, что не слышим Его остерегающего слова: «оставьте, довольно…»; дайте место Господу исправить и обратить во благо ту ревность «по Писанию» но не по рассуждению, не по любви Божией восстание на родителей… (Мф. 10:18–21) и противление всем человекам (1Фес. 2 гл.). К нам ныне слово: …дайте место Господу!
«Дать место Господу» — не чтобы на обложке своих журналов сразу после названия большими буквами писать «Христос» — Алфа — содержание переполнить восхвалением человеков, и Омегой сделать имя нехриста (для примера смотри «ВИ» №2, 2011г.); а чтобы знать и слушать голос доброго Пастыря — Иоан.. 10 гл. Кто Один, как вчера так и сегодня, имеет власть отменять первое, чтобы постановить второе. Например, запретить благовествовать не иудеям (Мф.10:5), а в другое время тем же апостолам повелеть: идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари (Мр.16:15); разрешить взять в Гефсиманию два меча, а затем сказать: «Оставьте, довольно»…
По причине упорного исполнения «вчерашней воли Божией», народ Иудейский не узнал времени, и не принял призыв пророка Иеремии: «подклоните свои выи под ярмо царя Вавилонского». Потому что тот призыв пророка противоречил букве закона и пророкам. Иони решительно заявили: «слово, которое ты говорил нам именем Господа, мы не слушаем от тебя; но непременно будем делать всё то, что вышло из уст наших… как мы делали, мы и отцы наши…» (Иер. 44 гл.).
Не узнают иудеи и времени последнего посещения: «…убили и Господа Иисуса и Его пророков… и Богу не угождают, и всем человекам противятся…» (1Фес. 2 гл.).
Так и ныне упраздненное «первое», Его «вчерашняя» воля записанная в Писанияхстановится не просто «ветхой буквой», но «буквой смертоносной», «буквой» которая «убивает», «преданием старцев»; и ради соблюдения буквы, ставшей «преданием вашим», как обличал Иисус правоверных фарисеев, вы преступаете заповедь Божию. Так что для кого Писания — «единственное правило и мерило веры и поведения…» — не знают и не слышат голоса доброго Пастыря. А как Иудеи преступают заповедь Божию ради предания своего.
И когда 5 декабря 1961 года мне открылось, что «Прокофьева мы потеряли, Движение обреченное, и(а) я выхожу», то мой арест 25 декабря произвел во мне обратную реакцию. И боясь чтобы кто не подумал: «КГБ сломило несгибаемого», я решил загнать в глубь души то откровение вместе с рассуждением; отсидеть сколько дадут и только потом сделать публичное заявление, что движение Инициативников не «стало», а изначально, со дня его зачатия, неугодно Духу Святому, почему и вело к расколу и пагубе. Объявить и покаяться, хотя успеху Движения отдана лучшая часть жизни; и только мы двое увлеченных, в первую голову в ответе за случившееся, т.к. были теми, кто за первые четыре судьбоносные для Движения месяца разожгли тот огонь, который потом невозможно было погасить (а что мы ввели в пагубу и других, в те дни о них я не думал). А прочие примкнули потом.
Но чтобы не изменить тому решению, и окончательно не стать противным самому себе, я напряг всю силу воли, мобилизуя всё упрямство стал принуждать себя фанатично и упорно идти путем по которому мы направили других. И чем больше из-за того я страдал, тем дороже становился мне тот путь и всё более туманным мне виделось моё покаяние…
И знаю, в подобном положении находился не я один. И трудно представить дажеослепленного тьмой ненависти к брату, который бы не видел непримиримого противоречия между учением Апостолов — никого не злословить! — основанного на прямом слове Иисуса: не судите, да не судимы будете, с нашим до ныне не прекращающимся поношением и злословием служителей ВСЕХБ и Советской власти; не сочетается!
Поэтому меня ничуть не удивил слух, что к умирающему в заключении, весьма известному многолетнему узнику, допустили его детей и они стали ободрять его, призывая оставаться верным однажды избранному пути: «ведь ты же, папа, за Христа страдаешь…» На что он при последнем издыхании ответил: «Не за Христа я страдал, а за свою гордыню» (!). И понять его можно только согласившись, что многие ревнуют о Боге не по рассуждению, а остаются в сетях диавола по причине упорства и нераскаянности сердца (2Тим.2:26).
Царь Седекия согласился с пророком Иеремием призывавшим и его «подклонить свою выю под ярмо царя Вавилонского». Но он боялся князей и тех, кто ранее сдался в плен; боялся, что его убьют за «мелочное и подленькое прошлое»; и тот страх лишил его силы воли. А убить его и в самом деле было за что: и за богопротивную оборону Иерусалима, и что многие умерли от голода, от полученных ран, погибали закрывая своими телами проломы, за неописуемые страдания народа, за муки умиравших от голода детей, за бессмысленно загубленные жизни… За всё, что покаянием не возвратить, потребовать рассчитаться!
Но Седекия не отважился на тот спасительный для него шаг. Поэтому и оставался Иеремия во дворе стражи до того дня, в который был взят Иерусалим. И Иерусалим был взят! А дееписатели Ездра и Неемия, не сказали ни одного похвального слова о его защитниках. И мы верим, что их богодухновенные Писания — это слова Бога! А значит, что не сказали они, кого не похвалили, то не сказал Бог, тех не похвалил и Господь (!?).
И в который уже раз я повторяю о монастыре в пустынном предгорье Эфиопии, монахи которого посвятили свою жизнь охране великой святыни — золотого ковчега завета, якобы, хранящегося в монастырской келье без окон, а у двери день и ночь стоит охрана. И вту келью входит только один раз, к концу своей жизни, один игумен с зажженной свечой, и выходит когда она догорит; уходит в свою келью и спустя 2–3 недели умирает.
И за длящуюся более тысячи лет традицию не нашлось ни одного, кто выйдя сказал бы правду, что он там видел. Ни одного за столько лет!? Хотя никакого золотого ковчега, по определению, как он описан в Исх. 25 главе, там нет и быть не могло.
А чем менее трагична бессмысленная жертвенность и смерть не подклонившихсвои выи под ярмо царя Вавилонского, или какого иного мироправителя, кому Господь повелел быть бичом для народа Божьего за их грехи?! Мы боролись за изменение «обстоятельств», требовали равноправия, словно были участниками в создании Советского государства, мечтали о свободе без ограничений, чтобы все стены и ограды были разрушены и пришло великое пробуждение, — «щоб Дніпро вийшов з берегів від кількості охрищених», — осудили служителей ВСЕХБ, что из-за их отступничества «не спаслись сотни тысяч душ» (Г.К.). И в итоге, да, обстоятельства изменились… и как рой мух падаль, Украину обсела «западная нечисть…», а о сотнях тысяч спасенных даже и не вспоминаем.
И если судить по притче-событию последних дней Иудеи (Иер.52 гл.), то и у нассомнительное будущее — Пл. 5 гл. (!). Они не стали заделывать очередного пролома в стене, а всё войско, во главе с царем Седекием, побежали вон из осажденного города. А войскохалдейское за ними…, и настигли Седекию, и взяли его в плен и поступили с ним на много хуже, нежели чего он боялся. Нет, Седекию не убили, а «пред глазами его заколол царь Вавилонский сыновей его…, а Седекии выколол глаза..» И сидел Седекия в темнице до дня смерти с тем «последним видением своих глаз»: как халдей левой рукой брал сзади за волосы его сыновей, а правой, острым ножом одним движением, перерезал им горло, чтобы кровь брызнув горячей струёй, обливала не палача-исполнителя, а отца-виновника! И с той кровью сыновей на одежде его и увели в темницу до смерти мучиться угрызениями совести.
***
Спустя 13 лет я по настоящему вернулся в свой родной город, а очутился в «чужом монастыре». Это я сразу почувствовал (а недавно мне так прямо и сказали: «ты не вписался в наши церковные правила» (!?)). По природе общительный, я устал без «общенья душ нелицемерных объятых Божиим огнём», но гасил ту потребность, силясь подстроиться под тех, на кого сошел наш дух «вдвойне» — Дух Господень, но качественно иной, ну, какойсходил на Самсона. И оказался не в силах исполнить своё слово, ради которого все те годы вел себя как религиозный фанатик. Да и не в одночасье пришло осознание, что со своими «правилами» и разумением я возвращаясь к своим, попал «в чужой монастырь». А его обитатели, ну, как если бы Пётр не услышал слово Иисуса: «Оставьте, довольно», и упорнопродолжал бы ревновать не по рассуждению, а оружием плотского воинствования… В те годы именно таким духом было напоено и перепоено «братство СЦ ЕХБ».
И я раздвоился: мне была мила молодежь, которую не было нужды «подгонять», а напротив, приходилось сдерживать их рвение; но претило моему духу надменное господство «Служителей» с большой буквы. Подобно ревнивому козлу в стаде, «вынюхивающему» потенциальных соперников, они злоупотребляя «исповеданием» только тем и были заняты и, как Самсон, искали повод для конфронтации с властью, втягивая в неё всех ими пасомых..
А меня с моим «примечанием Тертия» и декабрьским откровением, «в упор» не видели, т.к. изначально я был им противен. И выжидали, ища предлога к обвинению; но в те годы Господь был моей защитой. Но время поджимало и промедление было смерти подобно, так как массовые мероприятия мы организовывали не вступая в конфликт свластями, и приглашали участвовать «опального» Бондаренко и других. Что сеяло недоверие в истинности ими избранного пути и расстраивало ряды упрямо лезших на рожон.
Оказавшись в том мне враждебном и странном «монастыре», я настоял и мне устроили встречу с Крючковым (1978г., Литва). Но, говоря правду, я его не узнал. Имею в виду не то, что внешне он словно вчера с крымских курортов прибыл. А его отношения с «секретаршами» меня не интересовали (в этом я даже был на его стороне, а казнил бы тех, кто тому способствовал. Ведь это же прописная истина: «помести в одно помещение двоихнормальных, и спустя год там будет, как минимум, трое»! Так что в этом я оказался мудрее на том «погоревших» Х., К. и В.).
Он по духу был плотский, посредственно играющий духовного христианина. А я не подавал виду, когда у него не получалось (напр., он ни разу не предложил мне вместепомолиться; или — мы согласились все трое суток провести в посте, а он каждые 5–6 часов уходил, якобы, отлить, в смежное отделение, где сидела «секретарша» и записывала нашу беседу, хотя ведро стояло здесь; врал, что здесь и живёт постоянно без дневного света и пр.).
Отвечал он долго и невнятно и совершенно не был похож на автора статей в ж. «В.И.» подписанных его именем. Больше — его ответы вызывали стойкое ощущение, что это не тот, с которым мы в 61‑ом заключали соглашение. Либо страдает странными «провалами памяти» о событиях и договоренностях — даже существенных — но которые не записывались.
Особенно, когда отвечал на вопросы, типа: на каком основании Послание ИГ президиуму ВСЕХБ с обвинением их в отступничестве и сотрудничестве с внешними, которое по его тогда слову, должно было служить лишь поводом для ходатайства о необходимости съезда, и который только и полномочный решать, насколько ИГ права в своих обвинениях; а на деле, обвинения выдвинутые ИГ, без рассмотрения их на съезде, превращены в расстрельный приговор не подлежащий обжалованию, нечто на подобие приговоров пресловутой «Тройки» (?!?).
Обсуждали и больную тему раскола с образованием второго союза вопреки и его первоначальным заверениям и обещанию пред Богом, что ИГ «не пойдёт ни на какие сепаратные мероприятия»; и тоталитаризм в управлении — бледная копия Советской власти; и почему извергли Прокофьева на основании показаний «одного свидетеля» и многоедругое. А в общем, как сторожевой пёс и матерый волк не пожелавшие сцепиться в смертельной схватке, мы обнюхались, полушутя рыча пощелкали зубами и «мирно» разошлись — я в неведении, как быть дальше, а он — с полной уверенностью, что я ему опасная помеха.
И возвратившись домой я предложил Виталию Л. зарегистрировать Харьковскую общину; а они, от его имени на молодежном в Ростове объявили: «чуждый нашего братства; не допускать к служению в наших церквах и особенно оберегать от него молодежь». И та «случайная» стрела попала в цель, и оказалась для меня смертельной еще и потому, что «ответственный» за объединение и один из местных служителей, друг юности, на областном совещании пригрозили, что и они примут к исполнению то решение и лишат помощи и мою семью, если… И я дрогнул, испугался быть изгнанным за правду и, как А. Прокофьева, за это Бог попустил и мне не устоять в искушении, и продаться за несчастные гроши.
А сейчас полусерьёзно сравниваю своё последующее житие с последними днями монаха Григория Распутина, известного по нескольким сбывшимся его пророчествам. Вот одно из них: «убьют Гришку, погибнет и царь, не станет и России» (как известно, его в январе 1917 года попытались отравить двойной дозой мышьяка — не взяло! тогда через стол прямо ему в грудь разрядил свой револьвер офицер-киллер — не убил!! затем изо всей силы ударил по голове большим медным подсвечником и оттащив тело к проруби спустил его под лёд. А потом медэксперты установили, что душа была в нём, а он захлебнулся подо льдом (!?)).
А меня некто вытащил из проруби еще живого, откачал… да так и живу «с свинцом в груди..» и проломленным черепом… и с проблемой: начисто исчезло дерзновение звать людей в те церкви и обманывать, что они — «неба предверье…». Да ещё именовать их «Церковью Христа», «Телом Его Невестой..» — ибо большего кощунства и богохульства немыслю. Поэтому и наши отцы, боясь не прощаемой в веке сем хулы на Сына, свои собранияи называли общиной, а места собраний — домом молитвы. И были правы!
Думаю и нынешней молодежи, после всего случившегося, мне нечего сказать. Аосталось только убеждать самого себя: «подлинно, это — моя скорбь, и я буду нести её».
***
Когда пытающиеся исполнить повеление Воскресшего — идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари — летят самолетами, плывут или едут на машинах, то их постигают те же проблемы, что и Павла, услышавшего зов мужа Македонянина: приди в Македонию и помоги нам (рус. «приди» по гр. «пересечь» (реку, море)). Но Павел знал повеление Иисуса «..идите..», поэтому они рассуждали и «заключили» (по гр.: примирять, сводить вместе…), что призывает нас Господь благовествовать там. И поплыли кораблем. И попали в «чужой монастырь». Но из всех проблем, которые Павлу и его спутникам из-за того предстояло решать в Европе, я обратил бы Ваше внимание на последнюю в Филиппах.
Когда воеводы послали городских служителей сказать: отпусти тех людей, Павелначал «качать права». И не послушал темничного стража, который лучше его разбирался в законах страны, а продолжал стоять на своем: Нет, пусть придут и сами выведут нас. Врезультате, Павел и его спутники в тот же день, по настоянию воевод, «удалились из города», но зато с их «извинением в кармане» (!?). О, приобретение! Но смею Вас уверить, что тот урок Павел усвоил, и в дальнейшем вел себя иначе. И не так мы, не так!
К концу 1965 года, после отправки Н. Хрущева «на пенсию», Советская властьреабилитировала всех 195 верующих ЕХБ связанных с движением Иницативников. Этим она протянула нам руку извинения и примирения! А мы в ответ, вместо благодарности, смачно харкнули ей в лицо: организовали в мае 66‑ого многолюдную демонстрацию у здания ЦК (!?).
И тем произвели небывалую по силе волну гонений, в частности были арестованы и все служители СЦ (хотя за такое оскорбление следовало бы всех нас, как делали в Китае: грузили в трюмы старых барж, отбуксировали на глубину и топили). И спросить бы нас, чего мы добивались, кого ещё требовали освободить?! Прокофьева? меня? Нет! простокому-то, как воздух, была нужна перманентная конфронтация с властью (!).
И скрытая цель «демонстрации» у здания ЦК — спровоцировать власти на ответныерепрессивные меры. Чего добивались — не надо лукавить! — и отказом от регистрации церкви, организацией массовых общений, созданием «подпольных типографий», обучением детей религии не родителями, художественной самодеятельностью в церкви и т.д. Ибо в Учении Иисуса Христа на подобную деятельность нет основания. И церкви Апостольского периода ничем тем не занимались. А сие придумано человеками для численного роста религиознойорганизации, и не имеет отношения к Церкви, о которой Иисус сказал, что врата ада не одолеют её. Т.к. есть разница: «присоединиться к числу» и «присоединиться к Господу» (!). Но мы, как Самсон, только тем и были заняты; только Самсон искал повод чтобы мстить, а мы — чтобы было что писать на Запад и — презрев Господне повеление ..никого не злословить… — было за что поносить и злословить власти (и чтобы Запад доллары нам за то платил)..
И пришло время о том сказать прямо; и не потому, что это нам ничем не угрожает, а что жалко всего загубленного ради интересов «чужого Дяди». И, ой, как нестерпимо хочется и в нашей потере увидеть нечто успокоительное, найти хоть что-то, хоть соломинку, за которую ухватившись спасать себя от разочарования, убеждать, что жизнь отдана не совсем и напрасно, чтобы как бы видя невидимое, утишиться словом: ..от Меня будут тебе плоды.
А день, в который было сказано необдуманное: хай буде гірше, аби інше — да будет тьмою, да страшатся его, как палящего зноя… Ибо испытав на себе «те гірше», и глядя на ныне господствующую в Украине анархию, джунгли, где правят волки и шакальё, на верующих — бездушных к страданиям мира в котором живут, алчных к наживе и злыхдруг ко другу — готов просить о возвращении Советской власти и воскресении Сталина… ибо в духе не приемлю христианства в основе которого одно сребролюбие и ничего святого!
А в голову как кувалдой, бьёт: «это плоды и твоей деятельности! И спросится с тебя за не от Бога полученное право судить своих отцов и „синькой“ печатать и распространять о них чёрные клеветы? Так что скорбя о твоих‑не‑твоих детях, плачь о себе»!
А вот что (и) я отвечаю сердцу моему (Пл.3:20..): ищи в движении Инициативников нечто действительно достойное похвалы пред Господом — ведь нашли же евреи похвальное в бычьей силе Самсона и занесли его в список героев веры!? Так почему не поискать и в Движении полезное и поучительное. И держа в памяти Гефсиманские события, в сердечной молитве воззвать к Нему: Господи! Ты коснувшись уха раба Малха, исцелил… исцели и обрати во благо нам и во славу Твою и нашу ревность не по рассуждению. Да будет так!
Но тогда надлежит не подражать царю Седекии, а презрев страхи, остановиться; икак нечисть возненавидеть всё, что пришло и идёт оттуда — их богомерзкое «богословие» (печать на чело) и спонсорство (печать на руку); вымести вон всё, заодно и пришлых, учащих народ Украины как жить и веровать в Бога; а держать в уме и сердце слово Иисуса: По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою.
И тогда сможем отметить Юбилей в духе Учения Иисуса Христа — не пропустимвозможности найти мир друг с другом почитанием один другого выше себя, а не в лагере на нарах, и не в темнице, о которой говорил Иисус — Мф.. 5:25… Ибо чуткое ухо слышит звук трубы, тревогу брани. Беда за бедою; вся земля опустошается…
И что нам, то слышащим, делать? В прошлом, чтобы спасти Содом, требовалось всего 10 праведников, которые бы ежедневно мучились в праведной душе… Иисус говорит и нам: Вы — соль земли. И сколько сегодня нужно имеющих в себе соль и имеющих мир между собою — Мр.9:50 — чтобы Украина была спасена, а с нею и мы, знает Господь.
А перефразируя слова Павла: «Почему ты знаешь, жена, не спасешь ли мужа», поднимаю вопрос: Почему Мы знаем, если есть доля нашего участия в развале т.н. «богоборческого государства» — а значит и нынешнее засилье хищников на нашей совести — то есть ли что более возвышенное и угодное Богу, нежели усердно дополнять недостающее число скорбящих в праведной душе и в полночные часы (Пл. 2:17–19) постоянно молящихся о спасении нашей страны от хищников, замышляющих её растерзать, а нас «преобразовать» (!?)
По человечески похвально, как мы защищали своих братьев-служителей, на какие шли жертвы… Но посмотрите на то в свете пророческого слова: ревность по доме Твоем снедает меня, и его исполнение Иисусом: и сделав бич из веревок, выгнал из храма всех (также) и овец и волов, и деньги у меновщиков рассыпал, а столы (их) опрокинул…
И мы «телами блокировали двери…», «плотным кольцом окружали братьев и не давали КГБистам их арестовать» — это и сему подобное, как величаво звучит во свете слова: Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих. Рассказывали, что когда у здания ЦК милиция хватала братьев, пытаясь вырвать из толпы, а сестры крепко держали их, то было, что брат боясь быть разорванным, слезно просил друзей отпустить его.
Но мы не увидели другого, что Стефану верующие не бросали цветы, когда враги побивали его камнями; и не организовали многотысячное, с венками, похоронное шествие, не писали за него, как мы за брата Хмару, и не корили им синедрион, не образовали СРУ.., а все, кроме апостолов рассеялись по (разным) местам Иудеи и Самарии (Дея. 8 гл.).
И в 12 гл. Деяний мы читаем ..царь Ирод… убил Иакова, брата Иоанова… вслед за тем взял и Петра… и, задержав его, посадил в темницу… А что было дальше? Ведь недруги обезглавили церковь! Почему никто не возвысил голос в защиту братьев? в знак протеста не организовал массовой манифестации?! И это образцовая первоапостольская церковь?!?
Да, церковь Апостольская оставила нам другую парадигму — образец, пример — читаем: ..между тем церковь прилежно молилась о нём Богу. Слышите? в ООН, конечно, не писали, т.к. такой организации тогда не было. Но в Рим, на произвол местных властей нажаловаться могли, а по нашим понятиям и должны были, а они прилежно молились (!?); молились, когда нужно было действовать, как написано — что и мы положили во главу угла своего строения — время Господу действовать…!! Да, положили, а действовать начали сами: Господи! не ударить ли нам мечом? и не дожидаясь ответа, ударили, приняв молчание Иисуса за знак согласия. И наша беда в том, что по сей день продолжаем орудоватьплотскими мечами, не слышим Его остережения, угрызаем и съедаем друг друга.
И Павла находящегося в узах в Иерусалиме, и позже в Кесарии, не посетили ни апостолы, ни пресвитера; никто не выступил в суде в защиту его, не встал рядом с ним… Словно никого не страшил крик отчаяния тех, кто окажется по левую сторону: «Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе?»
А давайте попробуем представить, что первые последователи Иисуса начали быдействовать подобно нам, Инициативникам, уклонившимся от простоты во Христе.
Итак, за Иисусом по пути на Голгофу идет великое множество народа и женщин.. дочерей Иерусалимских.. которые плакали и рыдали о Нём.. А вы мысленно замените то «великое множество», хотя бы одной сотней наших сестер снедаемых ревностью по доме Его. Они бы не плакали и не рыдали идя за Ним, а дружно навалились на тот отряд римских воинов, отняли у них Иисуса и увели Его «в глубокую конспирацию». И сколько великого мог бы сделать Иисус находясь на нелегальном положении, в окружении всё тех же дщерей Иерусалимских; сколько бы Он там написал, и никто бы не сомневался, правильно ли Его слово передал Марк, Лука… Подумайте, Его рукой было бы написано Евангелие!!!
Но жены шли за Ним плача и рыдая, и не помешали Ему свершить то, ради чего и приходил на землю Сын Человеческий. И мой вопрос: для спасения мира что было бы важнее — рукою Иисуса писанное Евангелие, или что Он не воспрекословил, не попросил у Отца двенадцать легионов ангелов, которые бы защитили Его, если бы ополчилась против Него вся Римская империя; страдая, не угрожал, но как агнец был безгласен, к злодеям причтенный, умер на кресте… Что спасительно нам и угодно Отцу нашему небесному? Какой пример Иисус Христос нам оставил, дабы мы шли по следам Его?!
Очевидно одно: «по плоти» Иисус действовал только однажды, при очищении храма. Но результат той ревности был мизерный — наверное на следующий день все возвратилось на свои места, все овцы и козлы.. И мне думается, что сие Он и совершил, чтобы и все «реформаторы» верно оценивали свой труд по «очищению и освящению церкви».
И в Гефсимании, когда от Его слова отряд воинов раз и два отступает назад и падает, Иисус тем показал, что Он может, если бы Свою волю не подчинил воле Отца, и не сказал оканчивая борение: Отче, Твоя воля да будет; и после того двукратного «отступления назад и падения» они согласились с требованием Иисуса Его взять, а отпустить учеников не готовых идти за Ним Его путем, но могущих впасть в искушении, движимые Духом Господним сходившим на Самсона, вступить в брань с «властью тьмы». Так как та борьба плотским оружием воинствования всегда и везде оканчивалась поражением.
Итак, когда пришло Его время, Иисус принял всё, не защищаясь, не угрожая и немстя, не отвращаясь от плевков и насмешек, бичеваний и от смерти, как злодей. Это и есть тот узкий путь, который находят немногие. Будьте Здравы. 7 ноября 2011г. 36о.